Олег Попцов - Хроника времён царя Бориса

Вряд ли надо доказывать, что уверенность Президенту в его реформаторстве придавала и поддержка цивилизованного Запада. Мировое сообщество, привыкшее к Горбачеву, долго отвыкало от своей любви к нему, но после августа 1991 года однозначно приняло Ельцина. Запоздалое признание Гайдара - "Мы переоценили помощь Запада" - больше свидетельствует о непрактичности и романтизме молодых российских реформаторов, нежели об открытом коварстве западных партнеров, которым романтизм вообще не присущ, им нужны гарантии политической стабильности. И понятие "бардак" они воспринимают не как интимное удовольствие, а как торжество неуправляемости и беспредела.

Чечня показала, что Президент может принимать жесткие и непопулярные решения. Остается открытым вопрос, сумеет ли он подтвердить свои волевые качества, овладеть ситуацией и справиться с последствиями чеченского кризиса?

Запад нам не указ - это верно. И нет большой трагедии, что прием нас в Совет Европы отложен, а на этом заседании в её состав принята Молдова. Жили без Совета Европы столько лет, проживем ещё год-два. Пока об экономических санкциях против России говорят намеками, эскизно. Но то, что выделение кредитов будет сдерживаться под разными формальными предлогами, это очевидно. О первых симптомах такого характера уже заявил Анатолий Чубайс, возглавлявший российскую делегацию в Давосе. Усложнится и практика переоформления отсрочек по долговым платежам, которые имеет Россия. Сторонники недоверия к России и более жесткого курса по отношению к ней получили реальный шанс. Думать, что он не будет использован, наивно и непродуктивно. А если учесть, что бюджет на 1995 год не предполагал резкого улучшения кредитной конъюнктуры, более того, в своих расчетах в определенной мере ориентирован на эти кредиты, то экономический рисунок чеченской проблемы обретает дополнительные краски.

В политике все имеет цену. И когда действия общественности в защиту прав человека официальной властью трактуются как негативные, то надо знать, что западный капитал, в определенной степени, замешан и на этих принципах. Как-то Сергей Филатов сказал:

- Запад сейчас определяет свое отношение к нам по двум, наиболее очевидным, параметрам: соблюдение прав человека и свобода слова. Если мы здесь споткнемся, у нас будут большие сложности.

Часто говорят, что Афганистан нас ничему не научил. Почему же, научил. Некоему необременительному восприятию международных сложностей, когда один из советников Президента, улыбаясь, журил демократов: "Что вы все шумите, Европейское совещание, Совет Европы. Куда они без нас денутся. Спокойствие в нашей стране им нужно больше, чем нам". Я слушал советника и думал - ещё минута, и он непременно скажет: "А мусульманский фактор? Вы думаете, Европа не кряхтит под его нажимом? Мы им нужны! Не поймут сейчас, поймут завтра". Нет, не сказал. Но скажет когда-нибудь позже, на следующей презентации. Говорят, что советники любят презентационные вечера. И то верно. За день в прокуренных кабинетах одуреешь. Какой же он советник без общения.

Желает того Президент или нет, но чеченский кризис изменил общественный климат в стране. Идея общественного согласия непродуктивна, если судьбу такого гражданского потрясения, как Чечня, решает узкий круг людей.

Активизация суверенных претензий в национальных республиках будет толковать власть в сторону возвращения России к территориальному делению по губернскому принципу (кстати, идея, на которой настаивает Жириновский). На сегодняшний день в Российской Федерации проживает 87 процентов русского населения и только 13-14 процентов приходится на другие национальности, проживающие хотя и компактно (как Татарстан, Башкортостан, Северный Кавказ), но даже там имеющие незначительное превышение над русскоязычным населением. Чечня способна положить начало этим тенденциям.

Сейчас в полный рост встал главный вопрос: чеченские события укрепили позиции центра или ослабили их? Военные события в Чечне поднимут авторитет армии, объединят её или станут побудителем раскола в вооруженных силах, который не только не поможет провести в армии реформы, но и даст повод определенным политическим силам, пользуясь этим расколом, внедриться в армию и погубить ее? Изменение имиджа Президента есть желание части его окружения или принципиальная позиция самого главы государства? Каким образом, отказавшись от опоры пусть на разрозненные демократические силы общества, Президент и его окружение намерены создать новый социальный плацдарм его президентской концепции? Это возможно сделать только в одном случае - сохранив демократов и прибавив к ним деятельные силы общества, массовую интеллигенцию, работников культуры, просвещения, медицины, тех, кто способен убеждать, - но именно в этом мире власть понесла главный нравственно-этический урон. Переориентировать промышленные силы, директорский корпус без экономического рывка невозможно. В расчете на победу разыграна комбинация с телекомпанией "Останкино". Но есть одно "но". "Новые политики", в том числе в окружении высокой власти, плохо представляют "новых русских", хотя бы уже потому, что считают себя их частью. А это не так. "Новые русские" не верят "новым политикам" и не уважают их, потому что капитал "новых русских" появился не в силу помощи "новых политиков", а в силу безграмотности и меркантильности последних.

И наконец. Сфера средств массовой информации - ключевой плацдарм, которым в течение четырех лет владел Президент. Он был гарантом независимости СМИ. Право прессы говорить власти, Президенту об их ошибках есть главнейшее завоевание демократии и самого Президента. Раб предрасположен к лести. Лестью он выторговывает себе новые права. По меткому определению Михаила Полторанина, появился новый слой чиновников, присущий именно нашему времени, - "холопократия". Это опасная эволюция власти. Только бунтующий способен на противоборство. Власть, обрастающая холопами, лишается защитного слоя. Холопы - это прилипалы, им нужно тело власти. Талант холопа в безропотности. Власть думает, что этим холоп и полезен. Она ошибается - своей безропотностью холоп страшен. Поэтому власть, не умеющая защитить себя результатами дела, отстоять в борьбе свои идеи, всегда пряталась за штыки.

В этой главе я не хотел подробно касаться конфликта, возникшего вокруг Всероссийской государственной телерадиокомпании, желания Президента отстранить от должности её председателя за якобы искаженное отражение чеченских событий. Иначе говоря, за недостаточное соответствие точки зрения теле - и радиожурналистов точке зрения Совета безопасности и правительства. Я уже сбился со счета, какая это попытка убрать Попцова. Но дело не в Попцове.