Светлана Лолаева - Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

Заднескамеечники. Самая многочисленная фракция. К ней относятся депутаты, которые, просидев срок, а то и не один, в Госдуме, так и не сумели хотя бы каким-то осмысленным способом — выступлением ли, продвижением ли законопроекта — обозначить свое присутствие в парламенте. Некоторые из них все же пытаются что-то делать, но не всегда успешно. В крупных фракциях — как, например, КПРФ во второй Думе — главная задача заднескамеечников — правильно голосовать и не высовываться [286] . Но при всей своей незаметности заднескамеечники, в отличие от солдат партии, — народ ненадежный. Как раз они становятся главной добычей думских и внедумских политтехнологов в моменты ключевых голосований или образования новых депутатских групп.

Помимо названных десяти, существуют и другие, более мелкие, категории депутатов. Кроме того, как и в обычной жизни, среди думских обитателей преобладают смешанные типы: случалось, солдат партии становился видным народным трибуном, а посланец бизнеса — политиком и т. п.

Прочитав сделанные наброски, Петя удовлетворенно закрыл файл. Когда этот текст дополнится фамилиями новичков из третьей Думы, каталогизация депутатов будет завершена и вполне можно будет написать на ее основе большую умную статью. На целую полосу. Или в журнал какой-нибудь запродать. Например, в «ФАС» [287] . Они любят такие штучки. Прекрасная идея. И Петя стал набирать телефонный номер.

Облизывая пересохшие от волнения губы, человек с депутатским значком на лацкане пиджака начал говорить: «„Народный депутат“ считает, что право отзыва сенаторов…» Обозреватель «Интерфакса» Ирина Антоновна Иновели, которая, как парламентский дуайен [288] , считала возможным по ходу корректировать ответы не то что никому не ведомого депутата, но и видных думских бонз вроде Зюганова или Явлинского, безапелляционно прервала новичка: «Про группу вашу потом. Что решила согласительная комиссия?» В этот момент из зала заседания фракции «Единство», где совещались сенаторы и депутаты, вышел президент Чувашии Николай Федоров [289] и попытался незаметно прошмыгнуть мимо толпы третий час ожидавших хоть каких-нибудь новостей журналистов. «Николай Васильевич!» — Иновели кинулась вслед убегающему президенту. За ней припустили все остальные: юные корреспонденты информагентств, боявшиеся отстать от прыткой конкурентки, раздраженные газетчики, которым парламентарии срывали dead-line [290] , телеоператоры, похватавшие свои Betacam, путающиеся в чужих проводах радиорепортеры… На местах остались лишь вальяжные обозреватели еженедельных журналов, Таня, в недавнем прошлом помощник депутата Анатолия, а ныне вице-президент компании «PR-конгресс», и всеми покинутый депутат. От неожиданности он так и остался стоять посреди брошенных штативов и растерянно слушал комментарий Федорова, говорившего юридически четкими формулировками: «Законопроекты о реформе федеральной власти свидетельствуют о том, что наметился крупный поворот в российской политике, поворот от институтов и методов конституционно-правовой и судебной ответственности к административно-политическим и политико-репрессивным рычагам и методам управления поведением и поступками людей [291] . Надеюсь, членам Совета Федерации в рамках работы согласительной комиссии удастся минимизировать или нейтрализовать негативные последствия принятия Думой закона о новом порядке формирования верхней палаты» [292] .

Таню, которая заглянула в Думу не по старой памяти и не из праздного любопытства, а, можно сказать, со спецзаданием, ни закон о сенаторах вообще, ни мнение пока еще сенатора Федорова в частности не волновали. Зато ее заинтересовал депутат, которому так и не удалось произнести явно заранее заготовленную речь, ради которой он вперед всех и покинул согласительную комиссию.

«Кто таков?» — спросила она подошедшего Ваню Родина, кивнув в сторону незадачливого дебютанта. Даже Иван, который, кажется, знал в Думе каждую собаку, прежде чем ответить, заглянул в блокнот и справочник Белонучкина [293] : «Депутат К. Глава администрации Б-ского района С-кой области. Шел при поддержке НДР, теперь — в „Народном депутате“». — «Наш клиент!» — удовлетворенно замурлыкала Таня.

Ее двухдневные наблюдения и беседы полностью подтверждали те смелые предположения, которые выдвинул президент PR-конгресса. «Времена открытости и панибратства в политике закончились. Народ с Путиным пришел серьезный, закрытый. А у нас мода всегда из Кремля идет. И депутат, Танюша, скоро захочет быть персоной важной, труднодоступной. Так, чтоб всякий журналист не мог бесцеремонно по поводу или без оного за рукав дернуть и диктофон в морду сунуть. Уважаемые люди в Думу не для того пришли, чтобы самим бумагу марать или журналистам политические сплетни сливать. Но стать знаменитостью хочется каждому. А это что значит? Значит, что пора открывать при нашей конторе школу' пресс-секретарей. Увидишь, скоро они каждому из 450 депутатских душ понадобятся. Мы должны опередить других». Таня, знавшая Думу куда лучше Александра, пусть и депутатского брата, недоверчиво хмыкнула. Но «понюхать думский воздух», по совету шефа, все же пошла.

То, что она увидела и услышала в Думе, разительно отличалось от знакомой ей картины. Первый из встреченных ею журналистов, Громадин, был мрачен. «Мало того, что все лето, вместо того чтобы чемпионат смотреть [294] , круглыми сутками заседаем в согласительных комиссиях то по налогам, то по сенату [295] , так еще каждый депутат теперь норовит закрытый брифинг соорудить, так сказать, излить душу off the record [296] — Петя раздраженно хмыкнул, — будто им есть, что скрывать. То, что они на своих background [297] вещают, ни со ссылкой на источник, ни без нее никому не интересно. Раньше, помнишь, твой Анатоль изредка звал очень узкий круг понятливых журналистов, человек пять-шесть. Ну, к Вове [298] мы ходили. Но они фактуру давали. А сейчас обставились все пресс-секретарями, общаются, как кремлевские, в закрытом режиме. А на выходе — информационный ноль». — «Так и не ходи ты к ним!» — Таня недоумевающе пожала плечами. «А конкуренты, а иностранцы?» — И Петя напомнил легкомысленной собеседнице, что, кроме написания заметок в собственную газету, он еще поставляет думские новости в известное американское агентство и сливает политические слухи и сплетни во вполне респектабельное английское издание. Практика стрингерства журналистов на чужеземные СМИ началась на рубеже девяностых, когда в стране появилась живая политическая жизнь, и существовала до сих пор. На думском сленге передать информацию в иностранное агентство называлось «немного поторговать родиной» [299] . В этом смысле в Думе мало что изменилось.