Артур Самари - Забытое царство Согд

Внезапно в комнате кто-то забормотал. Оба застыли на месте и обернулись – это Хуршид заговорил во сне. Через полминуты Фаридун уже стоял на земле. Он осторожно посмотрел за угол и увидел, вернее услышал храпящих стражников: двое сидели у входа в дом заложников, еще двое прислонились к главным воротам.
Прижимаясь к забору, Фаридун дошел до длинного сарая и свернул за угол. Со двора их никто не мог заметить.
В это время Фатима также готовилась к встрече. Прежде чем выйти во двор, она глянула вниз, где дремали стражники. Девичье сердце забилось с невероятной силой, а ноги стали ватными. Фатима приложила руку к груди, пытаясь успокоить себя. Мгновение спустя она уже шла по двору к сараю, озираясь вокруг.

В первое свидание, словно вольные птицы, они не могли наговориться, любуясь друг другом. Но едва Фаридун коснулся ее руки, как девушка вмиг одернула ее. Она еще стыдилась своих чувств.

Фатима вошла в дом, и Фаридун облегченно вздохнул. Затем он по веревке влез в окно. Его лицо сияло от счастья.

В ответ Фаридун крепко обнял его, а когда они легли на свои места, Фаридун во всех подробностях поведал о встрече с любимой.
Влюбленные стали видеться два раза в неделю. Лучшего места, чем за сараем, им было не найти. Минуло еще какое-то время, пока Фатима позволила Фаридуну держать ее за руку. Они сидели на каменном выступе и, мечтательно глядя на звездное небо, подолгу говорили обо всем на свете, перескакивая с арабского языка на персидский.
Как-то раз Фаридун попросил у Фатимы шерстяные нитки разных цветов, объяснив просьбу тем, что заложники желают совершить обряд седре-пуши – посвящение в религию пророка Заратуштры. Самому младшему из них – Авлоду – нынче исполнилось пятнадцать, и по обычаю он должен пройти этот обряд.

Три дня спустя глубокой ночью в комнате Фаридуна и в коридоре заложники собрались на обряд седре-пуши. Настал день, когда юный согдиец должен стать равным членом общины – истинным зороастрийцем. Все общались шепотом, а двое юношей в начале коридора поглядывали за дремавшими у входа охранниками.
Авлод стоял в плотном окружении друзей. Шерзод держал светильник – символ священного огня. Друзья велели Фаридуну исполнить роль мобеда. Он был смущен, и голос его слегка дрожал:

От волнения на лбу у Авлода выступили капельки пота, хотя ответы были ему знакомы.

Фаридун задал Авлоду еще десять вопросов и опять получил верные ответы. Последний был таков:

Авлод повернулся к нему:

Таков был его последний ответ. Далее Фаридун вновь заговорил:

На одном дыхании Авлод прочел ее и завершил словами: «Исповедую веру маздаяснийскую*, которая прекращает распри, опускает оружие и провозглашает самопожертвование. Вера Заратуштры – самая верная, прекрасная, наилучшая. Все благое от великого Ахуры Мазды!»
Наступил самый волнительный миг. Друзья помогли Авлоду надеть священную рубашку – седре. Затем Фаридун трижды обернул цветной пояс кушти вокруг его тела, связав дважды спереди.
После Фаридун объявил, стараясь не повышать голоса:

Со счастливыми лицами друзья кинулись поздравлять его. Вдали от родины символы их веры приобрели для них высочайший смысл. Религия и обычаи стали единственным утешением.

РАБЫ
С приходом лета у заложников появилась надежда, что скоро они окажутся дома. Обычно в эту пору арабы совершали свои грабительские походы, чтоб до начала холодов успеть вернуться домой. И вскоре весь город уже знал, что новый наместник Хорасана готовится к войне против согдийцев. Услышав эту новость, Саид радостно воскликнул: «Слава Аллаху! Вот я и дождался этого дня! Наконец-то я продам свой товар, и с большой выгодой». Так как ставка наместника располагалась в Мерве, он послал туда гонца с письмом. В нем Саид предлагал ему согдийских заложников по «золотой» цене. И далее разъяснил причину столь высокого запроса.
Из Мерва гонец воротился через полмесяца.