Анатолий Гладилин - Сны Шлиссельбургской крепости Повесть об Ипполите Мышкине

— Значит, интеллигенция во всем виновата? Я вас правильно понял?

— Нет, виноваты мы все. Но власти пытаются хоть что-то делать…

— Что же именно? Мужик веками привык работать на барина, то есть у него в крови привычка к подневольному труду. Ему дали волю, но обманули с землей. Да если он с утра до ночи будет горбиться на своей делянке, то продаст хлеба на полтинник больше! Какой смысл ему за полтинник мучиться? У мужика должна быть своя выгода. Дайте сначала мужику землю, всю землю, ваши имения и поместья. Дадите? История нас учит, что власть никогда не делала без борьбы и без нужды ни малейших уступок обществу, что беспрекословное повиновение и отсутствие всякого протеста ведет только к усилению деспотизма. А что касается «постепеновщины»… Когда мы видим, что крестьяне теперь так же безграмотны и бедны, как при возникновении Московского царства, что они так же мрут с голода, как и во времена лихой татарщины, что они так же суеверны и это суеверие эксплуатируют в свою пользу различные мнимые их благодетели, то позволительно думать, что развитие народа совершается чересчур уж «постепенно», и нельзя не желать уничтожения причин, обусловливавших подобную «постепенность».

Царское правительство заботится об инородцах? Жалкие подачки кидаете! А вы якута за свой стол пригласите? Небось побрезгуете, ваше превосходительство! В представлении отдельных сибирских инородцев со словом «Россия» соединяется понятие о царстве, населенном какими-то бесчеловечными, ненасытными существами, всюду приносящими с собой зло, бедность, разрушение, смерть. Интеллигенцию в помощники просите? Верно, да только на самые низкие должности, под вашим мудрым руководством. А если я на ваше губернаторское кресло сяду и мне все привилегии перейдут: власть, жалованье, парадный выезд? Куда денетесь? Скромным писарем в присутствие определитесь? Никогда. Сначала горло мне перегрызете.

— С такими взглядами, господин Мышкин, вы не жилец на этом свете. Опомнитесь, на кого руку подымаете? Ужель нельзя договориться по-умному? Ведь вы умный человек… Нам тоже свойственны нравственные страдания…

— После сытного обеда вольготно рассуждать о нравственных проблемах, вздыхать о мятущейся противоречивой душе русского интеллигента… А ведь все ясно: со времен Ивана Грозного Россией правила опричнина. Попадаются, правда, и либеральные опричники, но мечтают они только о том, чтобы на их азиатский порядок приличный европейский глянец навести, чтоб властвовать было сподручнее. От власти еще никто не отказывался и не откажется. С вами договариваться — значит в вашу банду вступать, по законам опричнины жить, от сладкого пирога куски урывать.

…Мышкин проснулся, чувствуя лихорадочный озноб. Голова кружилась, во рту пересохло, как будто действительно долго спорил с якутским губернатором. Встал. Выпил воды. Лег. Накрылся бушлатом. Некоторое время смотрел, как на потолке вздрагивает желтый круг от керосиновой лампы. Послышался шорох задвижки. Мышкин выждал еще минуту и повернулся на бок. «Шляется всякая нечисть, — подумал он, засыпая. — Хоть бы Фрузя появилась или Николай Гаврилович!»

Если бы в Женеве цыганка или гадалка, раскинув карты, предсказала Мышкину дорогу дальнюю и казенный дом, все равно выбрал бы дорогу дальнюю — в Россию.

А дорога действительно выпала дальняя. Он проехал тысячи верст. Он полгода в пути. Мышкин-Титов, скучающий путешественник, командированный в Иркутскую управу, лжечиновник по особым поручениям, самозванный ревизор.

В Иркутске он снимает комнату у родителей жены пана Вацлава. Часто устраивает веселые пирушки со старшим писарем жандармского управления Непейцыным.

Легкая, привольная жизнь!

И никто не подозревает, как трудно рядиться в благополучную личину господина Титова. Ежеминутно ждешь разоблачения, ареста, провала. Не с кем посоветоваться, неоткуда ждать помощи, все время один…

Приходится проделывать странные вещи. Например, поступить в Иркутскую телеграфную школу и проучиться… всего пять дней. Зато похищены бланки официальных телеграмм.

В сундуке у господина Титова хранится мундир жандармского поручика со шпорами и аксельбантами.

Господин Михаил Петрович Титов досконально изучил делопроизводство жандармской канцелярии, может сам составить бумаги для обыска заключенного и перевозки его в другое место. Теперь он запросто подделывает подписи генерал-губернатора Восточной Сибири барона Фредерикса, начальника управления подполковника Янковского. Спасибо писарю Непейцыну! Бог дал такую фамилию горькому пьянице.

В сундуке у господина Титова под жандармским мундиром спрятаны документы:

1. Удостоверение личности поручика корпуса жандармов Мещеринова А. И.

2. Телеграмма из Благовещенска: «Иркутское жандармское управление, вилюйскому исправнику. Предписываю оказать необходимое содействие поручику корпуса жандармов Мещеринову, командированному сопровождать Чернышевского в Благовещенск».

За подписью барона Фредерикса.

3. Сопроводительная бумага: «Препровождая при сем телеграмму, полученную в управлении на ваше имя от генерал-губернатора Восточной Сибири, управление со своей стороны покорнейше просит вас не отказать в содействии поручику Мещеринову по исполнению возложенного на него поручения».

За подписью исполняющего дела начальника управления капитана Соколова и адъютанта управления поручика Бурлея.

4. Предписание унтер-офицеру Аггею Фомину: «Предписываю исполнить в точности и без малейшего замедления все приказы поручика корпуса жандармов Мещеринова, относящиеся до перевода посаженного в г. Вилюйске Николая Чернышевского во вновь назначенное местожительство».

Подписи соответствующие.

Даты проставит Мышкин, он же Титов, он же поручик Мещеринов, когда отправится в путь.

Вацлав Рехневский и Феликс Ржешотарский подробно рассказали о трудностях маршрута. До Витима Мышкина довезет барка Думбровского (и письмо к поляку заготовлено), а потом… как в сказке: чем дальше, тем страшнее. Как добраться до Олекминска? Таежная река, на сотни верст кругом ни одного человеческого жилища. От Олекминска до Сунтара — темный лес. В буквальном смысле этого слова. Глухие тропы, которые знают лишь местные провод-пики. И в Вилюйске чем встретят поручика Мещеринова? Праздничным салютом в его честь или ружейным залпом по самозванцу?

Полгода ушло на подготовку. Впереди самый ответственный, решающий этап. Но в любой момент может случиться осечка, и тогда пиши пропало.

Итак, ждет Мышкина дорога дальняя.

…Или?

Вспоминая позднее свое иркутское житье-бытье, он удивляется одному обстоятельству: ведь, кажется, весь город облазил, присутствия навещал, в жандармскую управу к Непейцыну наведывался, трактиры с писарем обходил, и в купеческий клуб, и в публичную библиотеку заглядывал, а вот единственным зданием не поинтересовался — хотя бы так, из чистого любопытства, — иркутским казенным домом.