Дональд Портер - Белый индеец

Лицо Гонки оставалось неподвижным.

- Многое случилось с тех пор, как ты ушел, - сказал он, и, не тратя слов попусту, объяснил, что большой отряд оттава, лишенный разума крепким напитком, который им дали французы, сжег деревню сенека и разорил поселок могавков. Враги не брали пленников и никого не оставили в живых.

- Это французы заставили их сделать так?

Гонка пожал плечами.

- Думаю, нет. Это было бы глупо. Но французы дали оттава воду, которая жжет горло. И теперь, когда наши братья и родственники убиты и оскальпированы, французы тоже стали нашими врагами. Нам также необходим союз с англичанами, потому что наш народ хочет мести.

ГЛАВА 13.

Прошло пять недель после возвращения Ренно. Снег толстым ковром покрыл землю, и вскоре генерал Пепперел и полковник Вильсон с небольшим отрядом прибыли в главный город сенека. Кроме множества подарков и писем для Уолтера Элвина, они доставили документ от губернатора Ширли, подтверждающий их полномочия при подписании договора с индейцами от имени колонии Массачусетс. Сахемы всех племен ирокезов уже собрались в городе еще до их приезда. Двум вождям англичан было выделено отдельное жилище, а Ренно разделил свой кров с Обадией Дженкинсом, оказав тому величайшую честь. Другим членам отряда, в том числе Эйбу Томасу, довольно холодно приветствовавшему Ренно, были предоставлены места в разных больших домах. Сахемы и вожди вновь прибывшего отряда безотлагательно прошли в новое здание, специально построенное для этого события. Сложившаяся ситуация была слишком серьезна, так что собравшиеся сразу приступили к делу. Здание было оцеплено отрядом старших воинов, так что гости не подвергались риску неожиданного нападения.

Наступил полдень, и Обадия встревожился, не видя Уолтера.

- Он скоро вернется, - коротко отвечал Ренно.

- Как он поживает?

Ренно улыбнулся.

- Мать тоскует по нему, но она мужественная женщина и я уверен, господь слышит ее молитвы. Дебора придерживается того же мнения.

Ренно видел, как оживилось лицо Обадии при упоминании имени Деборы, и старался больше не говорить о девушке, жившей с ним в этом самом доме.

Обадия резко переменил предмет разговора.

- Если мы организуем совместную экспедицию, а я надеюсь, так оно и будет, я непременно приму в ней участие.

Ренно не понимал, как английский хранитель веры может сражаться, как воин.

- Ты будешь сражаться с врагами?

- Нет, моя профессия запрещает это. Но я буду капелланом - главным хранителем веры.

Дженкинс не стал уточнять, что владеет шпагой не хуже большинства военных, и что священнику не запрещается защищаться, если на него нападают.

Ренно встал и знаком пригласил гостя следовать за собой. Обадия вышел за частокол, и они остановились у покрытого снегом поля. Преподобному Дженкинсу показалось, что они стоят уже очень долго. Он начал мерзнуть.

Наконец из лесу показалась группа мальчиков, шедших цепочкой, каждый нес в руках связку рыбы. Ренно улыбнулся. Вторым в цепочке шел Уолтер Элвин, одетый в набедренную повязку, мокасины и рубашку из оленьей кожи, расшитую иглами дикобраза. На плече висел лук и стрелы, голова была выбрита, кроме пучка волос для скальпа. Он похудел, но набрался сил. А самое главное заключалось в том, что шел он уверенно, спокойно глядя перед собой.

Увидев священника, Уолтер важно поднял руку, ладонью наружу, приветствуя преподобного Дженкинса по обычаю сенека, и рассмеялся. Обадия ответил тем же жестом с достоинством, на которое только был способен.

Позже в дом, где все еще совещались вожди, принесли пищу, и Обадия вместе с Ренно пошел в жилище великого сахема, где его радостно приветствовали Ина и Са-ни-ва. Сидя у огня, он заметил и другие перемены, происшедшие с Уолтером. Под руководством Ба-лин-та и благодаря уважению каждого члена общества, мальчик хорошо научился читать по губам, чего ему никак не удавалось осилить дома. Еще более замечательным было использование языка знаков, который они придумали вместе с Ба-лин-та. Теперь дети не просто общались между собой, но Уолтер научился сообщать окружающим простые мысли, и впервые с момента их знакомства Обадия обнаружил, что понимает, о чем ему говорит Уолтер.

Ренно и его гость вернулись в собственный дом задолго до того, как усталый, но державшийся прямо Гонка добрался до дома, чтобы поспать несколько часов. На рассвете Ина приготовила ему завтрак, пока Са-ни-ва позаботилась о том же для генерала Пепперела и полковника Вильсона.

Переговоры завершились на закате, но никто, кроме участников, не знал деталей переговоров. Не в обычаях ирокезов было обсуждать случившееся до возвращения домой, и посланцы из Массачусетса, из уважения к традициям хозяев, ничего не сообщили своим подчиненным.

Наконец договор был заключен. Пять ирокезских племен и Массачусетс заключали союз, к которому по желанию могли присоединиться Нью-Йорк и другие английские колонии. В знак дружбы Массачусетс должен был обеспечить ирокезов тысячей мушкетов, а также порохом и боеприпасами. В ответ, также в знак дружбы, ирокезы отсылали в Бостон тысячу бобровых шкурок. Каждая сторона имела право отправлять торговые миссии в города другой стороны, и каждая обязывалась прийти на помощь другой в случае войны с общими врагами.

Этот пункт соглашения был оглашен немедленно. Воины сенека и других племен ирокезов радовались, что скоро выйдут на тропу войны против ненавистных гуронов и оттава. Даже если алгонкинам дадут возможность выбора присоединиться к той или другой стороне, начнется величайшая в истории индейская война.

Вожди обеих сторон были более сдержаны, чем их восторженные подчиненные. На первый взгляд, перспективы кампании были обнадеживающими. Новые союзники по численности многократно превосходили противника. Массачусетс мог выставить тысячу милиционеров, хорошо владеющих огнестрельным оружием и умеющих сражаться в лесах. Ирокезы выставляли самое малое три тысячи воинов, две трети которых составляли закаленные в боях ветераны.

В Квебеке французы держали гарнизон из тысячи двухсот человек, а гуроны и оттава могли выслать примерно полторы тысячи воинов. Согласно недавно полученным из Лондона вестям, вскоре должны были прибыть новые части, но не более двух полков пехоты, численностью не более пятисот человек, вместе с сотней кавалеристов.

Теперь предстояло решить другие жизненно важные вопросы: союзникам предстоял долгий путь в Канаду, Цитадель располагала семьюдесятью пушками, а на великого сахема большое впечатление произвел рассказ сына о страшной силе этих огромных огненных дубинок. И наконец, на реке Святого Лаврентия должны были причалить три или четыре французских боевых корабля. Ирокезы никогда еще не видели судов, способных перевозить сотни людей и тысячи фунтов груза, но Пепперел и Вильсон уверяли, что на таких судах обычно бывают орудия разных калибров, и возможно, их окажется больше, чем в самой Цитадели.