Дональд Портер - Белый индеец

- Я вижу его, отец.

- Мы встретимся там. - приказал Гонка. - Ты приведешь туда англичан. Ирокезы будут ждать вас там, если маниту будет так угодно. Эндрю Вильсон и Вильям Пепперел в очередной раз осознали, что будущий успех всего дела зависит прежде всего от знаний и опыта индейцев.

- Мы отправляемся немедленно, - сказал Гонка. - Когда отец-солнце покажется на небе, здесь будут гуроны и оттава.

Предводители ополченцев достаточно хорошо понимали язык ирокезов, чтобы оценить всю важность этого замечания. Сегодня вечером нападающим не придется отдыхать. Конечно, люди устанут. Как только оба отряда встретятся, им немедленно придется начать отступление. Вожди вернулись к своим подчиненным, а Ренно на минуту остановил отца.

Гонка взял его за руку.

- Хорошо, что ты сенека. Хорошо, что ты мой сын.

- Хорошо, что ты мой отец.

Они быстро пошли каждый в свою сторону, и Ренно вернулся к ополченцам.

Напряжение достигло высшей точки. В полной тишине люди проверяли свое оружие, а некоторые, в том числе Джеффри Вильсон, занялись едой.

Ренно хотел сказать им, что сейчас не стоит этого делать. Сенека верили, что воин становится яростнее, а ум его очищается, если желудок его пуст, но он достаточно хорошо знал колонистов, чтобы понять, что совет его останется без внимания.

Он присел недалеко от командиров и принялся ждать. То и дело то генерал, то полковник доставал из кармана металлический предмет, издававший тикающий звук. Ренно подумал, что потом нужно будет расспросить, что это такое.

Наконец полковник сказал:

- Час прошел.

- Очень хорошо. Тогда мы отправляемся, - ответил генерал Пепперел, - и пусть Всемогущий явит нам свою милость сегодня ночью.

Ополченцы спустились на берег, где их уже ждали могавки.

Как только колонисты прибыли, ирокезы отчалили, устремляясь к северному берегу, и исчезли в тумане всего в нескольких футах от берега.

Ренно оказался на плоту вместе с начальниками ополченцев. Ночь была холодной, воздух влажным, и юный сенека знал, что промерзнет до костей, прежде чем доберется до берега. Ренно занял место у передней кромки плота. Полковник Вильсон при казал отчаливать.

Могавки оказались настоящими мастерами, и Ренно по достоинству оценил их мастерство. Четверо направляли плот, а пятый веслом отгонял обломки льда. Они не видели плота с ирокезами, двигавшегося прямо перед ними, но ухитрялись держаться точно позади.

Ренно видел льдины, плывущие по течению, но хранил спокойствие, предоставляя управляться с ними тем, в чьи обязанности это входило. Воин, отгонявший льдины, казалось, обладал шестым чувством, и каждый раз, когда следующая оказывалась на пути, мягким движением отталкивал ее прочь. Ополченцы с восторгом наблюдали за ним.

- Благодарение Господу, что они на нашей стороне, - прошептал полковник.

У кого-то застучали зубы. Том Хиббард обернулся посмотреть, кто это, и даже Обадия Дженкинс взглянул с упреком. Ренно едва не пожалел виновного, потому что холод был пронизывающим. Лодочники отлично справлялись с делом, не сражаясь с течением, а используя его для того, чтоб подобраться к северному берегу.

Туман и тяжелые облака скрывали Квебек. Даже Ренно удивился, когда двое могавков спрыгнули с плота и принялись тащить его на берег. Он тоже соскочил с плота и заметил впереди темные тени. Это были жилища людей, обитавших в нижней части Квебека.

Скоро причалили остальные плоты. Обадия Дженкинс вздохнул с облегчением.

Генерал Пепперел подал сигнал, люди построились в двойную шеренгу, а он сам отошел назад, чтобы возглавить основной отряд.

Полковник Вильсон, на которого возлагалась трудная задача вести в бой передовые силы, оказался прямо за спиной Ренно. Обадия встал сразу за своим самым выдающимся прихожанином.

Ренно было приятно, когда Том Хиббард подошел к нему, чтобы вместе идти в бой. Надежный товарищ не нуждался в указаниях.

Эндрю Вильсон похлопал Ренно по плечу. Белый сенека медленно тронулся с места, озираясь, пока не определил, где именно находится, и вскоре вступил на узкую улочку, с обеих сторон застроенную домами. Сквозь промасленную бумагу, закрывавшую окна, пробивался свет ламп и свечей, едва рассеивавших туман.

Ренно свернул налево, прошел несколько шагов, потом направо, и понял, что вышел на правильную дорогу. Инстинкт и опыт делали свое дело.

В одном из домов рассмеялась молодая женщина, и звук эхом прокатился по улице. В другом доме двое мужчин спорили на незнакомом Ренно языке.

Склон становился круче, под ногами лежали снег и лед, и Ренно слышал тяжелое дыхание ополченцев.

Он ощутил на лице несколько влажных, мягких капель и понял, что начинается снегопад. Видимость будет еще хуже и обеспечит нападающим дополнительную защиту. Гонка, как всегда, оказался прав.

Кто-то закашлялся, и полковник Вильсон оглянулся посмотреть на нарушителя, но не смог разглядеть даже ближайших соседей.

Улица поднималась к самому подножию Цитадели. Хотя в действительности высота бастионов была чуть больше сотни футов, атакующим пришлось пройти как минимум втрое большее расстояние.

Ренно скорее почувствовал, чем увидел, выступающий впереди частокол, и остановился, предупреждающе подняв руку. Полковник последовал его примеру, и вся колонна остановилась.

Туман и усиливающийся снегопад не давали возможности видеть, что происходило всего в нескольких футах, но Ренно внимательно вглядывался в бревенчатую стену, умоляя маниту-ястреба даровать ему острое зрение. Ястреб видел все всегда и везде, и белый сенека с молитвой обратился к своему опекуну.

Постепенно пятно перед ним приняло более четкие контуры, и через какое-то время Ренно различил две фигуры: гурона и француза, одетого в бело-золотую форму. Часовые стояли на страже прямо над воротами, которые Ренно видел с дальнего берега.

Если часовые заметят колонну, они подадут сигнал тревоги. Тогда все пропало.

Гурон стоял неподвижно, как и подобало воину, со скрещенными на груди руками. Француз потирал ладони и переступал с ноги на ногу, не обращая внимания на соседа.

Воин был куда опаснее того, другого, и Ренно знал, что сначала следует обезвредить его. Как ценно было оружие сенека, не производившее шума, чтобы не выдать своего обладателя!

Ренно поднял лук, достал стрелу и прицелился. Том Хиббард подошел ближе, поднял бровь, и Ренно жестом указал на часовых.

Полковник Вильсон увидел, что произошло, и решил оставить все в руках тех, кто возглавлял колонну. Он кивнул, даже не пытаясь вытащить пистолет. Том Хиббард так долго ждал этой минуты. Старый слуга взялся за рукоятку длинного ножа. Ренно пустил стрелу. Она вонзилась в левый бок гурона, и тот умер без единого звука.