Винсент Бриджес - Тайны соборов и пророчество великого Андайского креста

Таким образом, Фулканелли в своей первой головоломке с метатекстом предоставил нам практически все ключи для разгадки тайны соборов. Но для того чтобы раскрыть этот секрет и проникнуть в тайну «науки под маской», запечатленной в готических соборах, необходим интеллектуальный поиск самого высокого уровня, Фулканелли ведет честную игру и с самого начала предлагает нам все основные ключи, необходимые для того, чтобы понять смысл тайного послания. Но и мы должны проделать свою часть работы, тщательно разбирая эти ключи.

Первая головоломка Фулканелли, когда мы немного проникли в нее, обрушила на нас целую лавину информации, аллюзий и отсылок к другим источникам. Однако в этой загадке отсутствовала компонента Тели, ось дракона, упоминаемая в книге «Бахир». Элемент эсхатологического измерения времени упоминается в ней в связи с «образом», который, согласно истории, рассказанной Абуфалахом, предсказывает будущее царю Соломону и царице Савской. Скрытое влияние первоначальной точки зимнего солнцестояния, сопрягающей два знака зодиака в день зимнего солнцестояния, явно представляет собой фактор, способствовавший буму строительства готических соборов. Но о драконах пока и речи нет.

Поэтому нам придется обратиться к шестой части главы «Париж» в книге Фулканелли. Эта часть посвящена всего одному изображению — дракону на цоколе среднего столба в галерее св. Анны (см. ил. 8.6). Фулканелли пишет, что эта статуя «изображает один из кратчайших опытов нашей Науки и, таким образом, заслуживает особого внимания и уважения среди прочих «уроков в камне». Этот короткий, или «сухой», метод, в отличие от более продолжительного влажного метода, осуществляется с использованием «[о]дного — единственного сосуда, одного вещества, одной печи», для его проведения требуются считаные дни, а не месяцы или даже годы. «Алхимической эмблемой этого метода», уверяет нас Фулканелли, можно считать изображение дракона на столбе.

Учитывая тот факт, что Фулканелли, рассуждая об изображении св. Марселя и дракона, цитирует как минимум троих авторитетных алхимиков, мы вправе полагать, что это действительно ключевая алхимическая статуя во всем соборе. Это подозрение подкрепляется цитатой из Грильо де Гиври, которую Фулканелли приводит в начале дискуссии: «Видишь… на правом портале собора Нотр-Дам в Париже статую епископа над аркой, внутри которой показана сублимация философского Меркурия [ртути. — Прим. пер. ], пребывающего как бы в заточении. Она [статуя. — Прим. пер. ] учит происхождению священного огня; клир собора, выходя из него через эти врата, закрытые весь год в соответствии с секулярной традицией, показывает, что это — не путь простолюдинов, а выход, недоступный для толпы и при-уготованный лишь для тесного круга элиты [носителей] Мудрости». На основании этих слов мы смело можем сделать заключение о том, что если в соборе Нотр-Дам в Париже и есть некое изваяние, выражающее и символизирующее самые сокровенные секреты алхимии, то это св. Марсель и дракон.

Когда Фулканелли после долгих рассуждений о природе «сухого» метода и ряда колких выпадов в адрес реставраторов, которые толком не понимали, что они «реставрируют», наконец обращается к описанию дракона и знаков на нем, мы получаем точное описание того, что может быть только осью дракона.

1. Вертикальная лента, начинающаяся от головы и проходящая по контуру позвоночника вплоть до конца хвоста.

2. Две аналогичные ленты, проходящие наискось, по одной на каждое крыло.

3. Две более широкие поперечные ленты, обвивающие хвост дракона. Первая из них проходит на уровне крыльев, а вторая — над головой царя. Все эти ленты орнаментированы кругами, которые соприкасаются точками на окружности.

Чтобы убедиться, что мы не упустили из виду этот аспект, Фулканелли продолжает: «Что касается смысла, то его выражают круги на лентах на хвосте; центр каждого из кругов помечен очень четко. Теперь алхимики знают, что символом царя металлов служит солярный (солнечный) знак, то есть круг с точкой в середине. Таким образом, мне представляется вполне резонным, что, если дракон покрыт множеством символов золота — а он весь покрыт ими вплоть до когтей на лапах, — это объясняется тем, что он способен осуществлять трансмутации материи…»

Давайте вспомним, что, разбирая символы, упоминаемые в главе 4, Фулканелли обращает внимание на линию, идущую вдоль хребта дракона, от его головы до хвоста. Совершенно ясно, что это тели, или ось дракона. Этот образ может представлять либо одну из двух больших осей, идущих от центра галактики до ее края, либо ось полюса эклиптики, идущую от созвездия Дракона (Дракон ) к Малому Магелланову Облаку. Этот знак допускает также все прочие символические интерпретации головы и хвоста дракона — от указания точек затмений до указания конечных точек солнечного цикла.

Линии крыльев означают обращенное назад смещение прецессии оси дракона, которая образует Куб Пространства в сочетании с двумя другими, более стабильными осями. На самом драконе эти линии не пересекаются и располагаются не перпендикулярно друг другу, а под косым углом. Поскольку оригинальная композиция при реставрации утрачена, мы не можем замерить угол между ними, однако не исключено, что он соответствует такому углу точки зимнего солнцестояния относительно оси галактики, который имел место 720 лет назад, составляя примерно 10 градусов дуги прецессии от кубической структуры, как это показано на ил. 8.7.

Две покрытые кругами ленты на хвосте дракона можно рассматривать в качестве двух разнонаправленных циклов движения — прецессии солярного (солнечного) года и прецессии Большого года. Как указывает Фулканелли, эти знаки представляют собой солнечные символы, отмечая солнечные и зодиакальные параметры месяцев или эпох каждого цикла. Таким образом, дракон св. Марселя — не что иное, как огромный Небесный Левиафан, тройная ось дракона, относительно которой выстраивается Куб Пространства, изображаемый как символ всеединства общего астрономического и эсхатологического процесса, лежащего в основе алхимии. А поскольку он одновременно с этим является и символом быстрого, или «сухого», пути в алхимии, то есть секретом секретов, становится понятным, почему этот образ, помимо всего прочего, служил главным ключом посвящения для готических алхимиков и в том числе — для Фулканелли.