С. Ekshut - Zakat imperii

Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,

Кто б ты ни был, не падай душой.

Пусть неправда и зло полновластно царят

Над омытой слезами землей,

Пусть разбит и поруган святой идеал

И струится невинная кровь, —

Верь: настанет пора - и погибнет Ваал,

И вернется на землю любовь! 19

Вплоть до 1917 года всякий русский интеллигент был в большей или меньшей степени Обломовым в своих возззрениях на мир. И хотя в русской хозяйственной жизни год от года неуклонно возрастала роль торговцев и про­мышленников, интеллигент предпочитал не замечать этого явления, ибо оно не вписывалось в его картину мира. Его реакция была сродни реакции Ильи Ильича Обломова на окружающую жизнь. Обычно в Обломове видят лишь олицетворение лепи, безволия и равнодушия к жизни. Имя Обломова стало нарицательным. Однако обломовщина - это не только лень, но и это еще и уход от действительности в вымышленный мир. Владелец имения, где трудились триста крепостных, Илья Ильич мог себе это позволить: он просто не задумывался, откуда что берётся, и впадал в уныние, когда действительность вторгалась в его мирок.

«Обломов вздохнул.

-Ах, жизнь!-сказал он.

-Что жизнь?

- Трогает, нет покоя! Лёг бы и заснул... навсегда...» 20

Роман «Обломов» был опубликован 1859 году. Через два года отменили крепостное право. Но и в пореформенной России небогатый русский интеллигент, живущий от трудов своих и не имеющий обломовских доходов, по-прежнему не пытался попять, откуда что берется и какова роль промыш­ленника и торговца в жизни общества. Интеллигент верил в будущее без купца и фабриканта. Задолго до 1917 года в сознании русского интеллигента сформировалось пред­ставление о мире без власти капитала. В драме Писемского «Ваал» происходит многоговорящий обмен репликами между депутатом от земства в городской думе и женой бо­гатого коммерсанта.

«Мирович. Знаешь ли ты, что такое купец в человече­ском обществе?.. Это паразит и заедатель денег работника и потребителя.

Клеопатра Сергеевна. Но нельзя же обществу быть совсем без купцов. Они тоже пользу приносят.

Мирович. Никакой! Все усилия теперь лучших и чест­ных умов направлены на то, чтобы купцов не было и чтоб от­нять у капитала всякую силу! Для этих господ скоро придёт их час, и с ними, вероятно, рассчитаются еще почище, чем некогда рассчитались с феодальными дворянами» 21.

Осенью 1873 года во время исполнения драмы на под­мостках Петербургского Александринского театра и Мо­сковского Малого театра эта сцена вызывала шумные и продолжительные рукоплескания, а несомненный успех спектакля как у петербургской, так и у московской публи­ки имел, тем не менее, характер общественного скандала. Ваал, этот «новый дьявол-соблазнитель» 22, ниспосланный на землю, одерживает убедительную победу над иллюзиями и идеалами. Недавний идеалист признаёт свое полное по­ражение и покоряется Ваалу:

«Мирович (один и взмахивая как-то решительно голо­вой). Прими, Ваал, ещё две новые жертвы! Мучь и терзай их сердца и души, кровожадный бог, в своих огненных когтях! Скоро тебе все поклонятся в этот век без идеалов, без чаяний и надежд, век медных рублей и фальшивых бумаг!» 23

Развитие капитализма в России ассоциировалось не с ростом производительных сил страны, а с мошенничеством и неправедной наживой. Очевидные для всех плутни периода первоначального капиталистического накопления вызывали справедливое негодование, но мешали понять суть дела и увидеть созидательную роль капитала: создание новых ра­бочих мест, мощное развитие путей сообщения, ускоренное развитие промышленности, оживление торговли, формиро­вание системы высшего специального образования, повы­шение уровня бытовой культуры. Наконец, именно развитие капитализма в России вызвало ощутимый рост спроса на произведения литературы и искусства. Строительство же­лезных дорог породило потребность в сооружении капиталь­ных зданий вокзалов, многие из которых стали памятниками архитектуры. Пассажиры брали с собой в дорогу книги, и на железнодорожных станциях стали открываться книжные киоски, благодаря чему значительно выросли книжные тира­жи. Залы ожидания больших вокзалов украшали мозаикой, фресками, картинами. Без развития сети железных дорог были бы невозможны Передвижные художественные вы­ставки, благодаря которым российская провинция увидела современное искусство. Эта же сеть железных дорог дала мощный импульс для развития театральной антрепризы. Однако, как это не покажется обидным, в течение полувека русский интеллигент смотрел на развитие капитализма глазами персонажей «Обломова».

«— Что это за акции такие, я все не разберу хорошень­ко? - спросил Иван Матвеевич.

- Немецкая выдумка! - сказал Тарантьев злобно. - Это, например, мошенник какой-нибудь выдумает делать несго­раемые дома и возьмется город построить; нужны деньги, он и пустит в продажу бумажки, положим, по пятисот рублей, а толпа олухов и покупает, да и перепродает друг другу.

Послышится, что предприятие идет хорошо, бумажки вздо­рожают, худо — все и лопнет. У тебя останутся бумажки, а денег-то нет. Где город? — спросишь: сгорел, говорят, не до­строился, а изобретатель бежал с твоими деньгами. Вот они, акции-то!» 24

Русский интеллигент, безоговорочно отвергавший буржуазные ценности, скептически относился уже и к цен­ностям имперским: идея округления границ и расширения пределов Российской империи перестала восприниматься им как аксиома или как самодостаточная идея, оправданная самим фактом своего существования. Однако идея помощи «братушкам» всегда была близка его сердцу, и он с восторгом поддержал власть, когда она начала войну с Оттоманской Портой.

Русско-турецкая война 1877-1878 годов была последней победоносной войной в истории Российской империи. Воен­ные действия, начатые при всеобщем воодушевлении, сопровождавшиеся колоссальными материальными издержками и ощутимыми потерями, затянулись, а когда был заключен долгожданный мир, то итоги кампании вызвали нескрываемое разочарование как правительства, так и русского общества. Впечатляющие победы русского оружия не были закреплены в ходе дипломатических переговоров: выиграв войну на полях сражений, Российская империя проиграла ее в дипломатических битвах. Шпага российского воина была остра и победоносна, а перо дипломата притупилось. Еще никогда за весь императорский период русская армия не была так хорошо подготовлена к предстоящим сражениям.

В ходе проведения военной реформы в стране была введена всеобщая воинская обязанность, армия была перевооружена, а относительно разветвленная сеть железных дорог позволяла быстро перебрасывать войска к границе. В прошлом остались и допотопные кремневые гладкоствольные ружья, с которыми героические защитники Севастополя сражались против союзников, вооруженных дальнобойными штуце­рами, - на сей раз вооружение реформированной русской армии было вполне современным. Заблаговременно был разработан мобилизационный план, а сама мобилизация, на­глядное представление о которой дает картина художника-передвижника Константина Аполлоновича Савицкого «На вошгу», была проведена образцово и не вызвала даже малейших нареканий. Недоброжелатели военного министра Дмитрия Алексеевича Милютина, утверждавшие, «что у нас нет ни армии, ни пороха, ни ружей 25, что армия не готова к войне, были посрамлены. 20 ноября 1876 года генерал Ми­лютин докладывал императору Александру II о мобилизации войск. «Государь сказал мне, что его истинно радует, что дело это идет так хорошо и что в настоящем случае выказалось на деле, сколько сделано для благоустройства армии. "Даже противники твои, - прибавил он, - теперь вынуждены отдать справедливость тому, что тобою сделано". Государь протянул мне руку и сердечно обнял меня» 26.