Борис Греков - Грозная Киевская Русь

Знаменитая речь Владимира Мономаха на Долобском съезде, несомненно, рисует нам смерда пахарем, имеющим свою лошадь, гумно и всякое «имение» [258] . В старинных переводах слову «смерд» соответствует собственник-земледелец [259] . Это основная масса сельского населения, обложенная данью. Под 1169 г. в Новгородской 1 летописи записан поход новгородцев на Суздаль, где, между прочим, сказано: «И отступиша новгородцы и опять воротишася и взяша всю дань на суздальских смердех другую» [260] . Под 1229 г. в той же Новгородской летописи записано: «Прииде князь Михаил из Чернигова в Новгород… и целова крест на всей воле новгородьстей и на всех грамотах ярославлих и вда свободу смердом на 5 лет дани не платити, кто сбежал на чужую землю; а сим повеле, кто еде живет, како уставили передний князи, тако платити дань». Так кн. Михаил восстанавливает старину, которую нарушил посадник Дмитр Мирошкинич, следствием чего, по-видимому, и было восстание 1209 г. и массовое бегство крестьян «на чужую землю» [261] .

Существование так называемых свободных смердов не подлежит сомнению. Здесь дело совершенно ясное.

Это самая значительная часть населения Киевского государства, если понимать этот последний термин в самом широком политическом значении. Об этом весьма красноречиво говорит и топонимика. «Ни одно социальное обозначение, – говорит по этому поводу новейший исследователь вопроса, – не дало столь богатого и столь разнообразного по форме производных отражений в топонимике, как слово «смерд» [262] . Тот же автор указывает громадные пределы распространения этого термина: на первом месте в этом отношении стоит Новгородско-Псковская область, к ней примыкают северная и с.-в. часть Двинской области и с.-з. часть б. Вятской губернии; вторая большая группа земель, хорошо знающих этот термин, – Волынь, Подолия, Холмщина, Галиция, Малая Польша; к ним примыкают Познань, Силезия и Восточная Пруссия. Значительно распространен термин в Белорусских и Литовских землях, в районах Ковно, Вильно, Гродно. Очень редко встречается термин в Верхнем Поволжье (районы Твери, Владимира и Ярославля). Здесь термин замирает. На Западе этот термин известен еще в некоторых частях Германии.

Но смерды в XI в. были не только свободными крестьянами-общинниками. Часть их, несомненно, уже успела попасть в зависимость к феодалам.

Старая историография этой стороны вопроса о смердах почти не замечала. Совершенно ясно о зависимых смердах говорил лишь Владимирский-Буданов. «Правда Русская» и летописи, по его мнению, «содержат в себе… указания на бесправное положение смердов, но такие указания относятся к смердам в теснейшем смысле, т.е. прикрепленным». «…Положение свободных крестьян было далеко от гражданского полноправия и легко могло перейти в состояние прикрепленных. Прикрепление могло быть или временное или всегдашнее. Временное прикрепление есть релейное закупничество «Русской Правды», которое образуется из долгового обязательства смерда землевладельцу…» «…Прикрепленные смерды были многочисленны уже в древнейшее время: «Русская Правда» древнейшая уравнивает штраф за убийство холопа и смерда» [263] . О «господских смердах» говорит и Павлов-Сильванский [264] .

В ближайшее к нам время появились работы, уделяющие этому предмету серьезное внимание. Я имею в виду статью С.В. Юшкова «К вопросу о смердах» [265] , Н. Максименко «Про смердiв Рускоi Правди» [266] и др.

Здесь проблема ставится по-новому и, мне кажется, правильно, что не мешает мне, однако, расходиться с некоторыми положениями этих авторов. Спешу заранее оговориться, что основное расхождение с некоторыми из указанных авторов заключается в том, что я различаю две группы смердов: 1) данников, не попавших в частную феодальную зависимость от землевладельцев, и 2) освоенных феодалами смердов, находящихся в той или иной степени зависимости от своих господ.

Аргументы, выдвигаемые этими авторами в доказательство зависимости второй категории смердов, за отдельными исключениями, кажутся мне вполне убедительными.

Попробуем собрать указания источников по этому предмету.

Смерды, в качестве одной из категорий зависимого от феодала населения вотчины, по своему приниженному положению весьма близки к холопам.

Важные постановления «Правды Русской» о смердах содержатся в «Правде» Ярославичей и ее дополнениях, т.е. в «Правде» по преимуществу княжой и имеющей назначение оградить, прежде всего, интересы княжеского двора и хозяйства. В числе зависимых от князей людей, сидящих в его вотчине и обслуживающих ее, называются и смерды «в рядовници княже 5 гривен, а в смерде и в холопе 5 гривен» [267] . Рядовичи, смерды и холопы рассматриваются рядом, и наказание за их убийство определяется одинаковое. Если мы всмотримся в другие источники, то увидим, что это обычное явление: смерды (зависимые) и холопы почти всегда трактуются вместе.

В «Правде» Ярославичей, откуда и идет этот текст, вообще говорится о смерде, живущем в княжеской вотчине и зависимом от князя как землевладельца. Здесь изображается княжеское имение, которое для данного времени без крестьянина уже немыслимо. Рядом со смердом работают тут и другие категории зависимого от феодала населения, между ними рабы занимают и в XI в. количественно видное место… Стало быть, предполагать в этом контексте «Правды» еще не феодализированного смерда едва ли возможно. Наконец, наши источники решительно противоречат представлению о смерде как о зажиточном человеке, имеющем в своем распоряжении рабскую силу. «Худой смерд» – это самое обычное представление о смерде во всей нашей древней литературе. Смерд – свободный общинник, имеющий возможность эксплуатировать чужой труд, хотя принципиально и допустим, но фактически – явление очень редкое. Во всяком случае, не о нем говорит «Правда» Ярославичей. Знаток «Правды Русской» и палеографических особенностей различных ее редакций В.П. Любимов в одной из своих работ приходит к такому же заключению («Историк-марксист», 1938, кн. 5, стр. 158—159). Особенно интересны его убедительные палеографические наблюдения, говорящие о том, что весь комплекс статей Правды Ярославичей, трактующий о людском составе вотчин от тиунов до смердов и холопов, был объединен (графически) и в древнейшем, не дошедшем до нас тексте, с которого снимал копию переписчик XV века.

Села, принадлежащие феодалам, в X в., по сообщению Татищева, имевшего на то серьезные основания, были населены рабами и смердами. Татищев сообщает, что по договору Владимира I с болгарами этим последним запрещалось торговать непосредственно со смердами и огневщиной (челядь). Очевидно, феодалы сохраняют это право исключительно за собой. В «Вопрошании Кириковом», памятнике XII в., мы имеем подтверждение слов Татищева. Там прямо сказано, что смерды населяют села. Замечательно, что Кирик о рабах не упомянул. Очевидно, главной массой населения сел были все-таки смерды. «А смерд деля помолвих, иже по селом живуть».