Александр Тюрин - Крепостничество без русофобских мифов

Хозяйственным базисом московского государства было земледелие в сложных почвенно-климатических условиях (сейчас такую зону земледелия называют рискованной) - не одно из племен северной Евразии, до прихода русских, не делало ставку на земледелие.

И своим возвышением Москва была обязана, в первую очередь, сильной соседской общине, которая могла оказать помощь крестьянскому хозяйству в критические моменты.

Российский историк С.Г. Пушкарев отмечал: "Крестьянская община, с ее выборными органами - старостами, сотскими, десятскими и т.п., - была исконным русским учреждением и мы встречаем на территории великого княжества Московского уже в XIV-XV вв. крестьянские общины в качестве признаваемых государственной властью общественных союзов, имеющих судебно-административное и финансовое значение".

Слабая децентрализованная власть в виде классической феодальной пирамиды оказалась бы слишком дорога для общества с почти нулевым выходом прибавочного продукта.

Населению Северо-Восточной Руси требовалось сильное государство, способное защитить плоды земледельческого труда. Ведь при урожае ржи на душу населения едва в 15-20 пуд ржи эти скудные плоды надо было оборонять очень крепко.

Такое государство, задуманное наверное еще Андреем Боголюбским, было создано негласным "общественным договором", как орган мобилизации и даже самоэксплуатации общества. В этом "договоре" верховная власть обязывалась защищать труд народа, а народ оказывать доверие власти. Первые два с половиной века московского государства - это время большого социального мира, что резко контрастировало с государством новгородским.

Иван III начинал с крохотного московского княжества, не более 50 тыс. кв. км "тощего суглинка". Нет еще ни одного кусочка русской территории, которое бы не находился под иноземным господством и не платил бы дань иноземным правителям.

И вот, имея на руках такое скромное достояние, которое можно потерять в любой момент, московская власть совершает чудо, до сих пор не оцененное в полной мере историками.

Иван Солоневич писал: "...Ядро русской государственности к концу пятнадцатого столетия... было расположено в самом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу. Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело доступа ни к одному морю - если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам - не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие. В течение приблизительно четырехсот лет это "ядро" расширило свою территорию приблизительно в четыреста раз - от 50.000 до 20.000.000 кв. километров." [1] Солоневич И. Л. Народная монархия М. 2005.

Население России, насчитывавшее в конце 15 в. около 2 млн человек, за последующие 4 века увеличилось до 170 млн человек, причем отнюдь не за счет массовой иммиграции из других регионов планеты. Таких долговременных темпов неиммиграционного прироста не знала ни одна страна в мире. В начале 20 в. русские по численности уступали только китайцам и индостанцам, издревле самым многочисленным народам планеты.

В условиях, когда земледелие поглощало весь прирост рабочей силы, а войско – почти весь прибавочный продукт, накоплением средств, созданием крупных производств, импортом технических нововведений будет заниматься у нас государство.

Государство строило города и крепости, оборонительные черты и засечные полосы, поддерживало глубокую станичную и сторожевую службу, гонялось за кочевыми ордами в степи, отбивало или выкупало у них пленников.

Легкое "собирание" новгородских, псковских, верхнеокских, северских, тверских, рязанских земель было следствием того, что русское простонародье принимало московское правление, обеспечивающее традиционную общинную жизнь, прекращение господских усобиц и частных войн, ослабление боярского и магнатского гнета. Московская система привлекала низкими налогами и сохранением (или возрождением) самоуправления у крестьянских и посадских общин. Если применить модный термин, то московское единодержавие оказалось более конкурентоспособным, чем новгородская и литовская системы, не смотря на их большую "западность". Московская "народная монархия" была более демократичной и одновременно централизованной.

Население Литовского и Новгородского княжеств, глядя на Москву, видели не придуманное либералами отпочкование Орды, а русское государство в виде "сотен тысяч маленьких крестьянских республик, вершивших собственные дела, подчиняясь собственным законам, имевшим даже собственные суды", как описал его английский историк Ч. Саролеа.

Существенным фактором было и то, что московский государь мог защитить землю от вражеского набега лучше, чем новгородские и литовские власти. Этот привлекало к Москве не только земледельцев, но и землевладельцев. Важное значение имел и религиозный фактор.

С последней трети XV в. западные и южные соседи России стали осознавать, что на месте геополитической черной дыры появилось государство, угрожающее их интересам. И это им сильно не понравилось.

С. Соловьев писал: "Едва только Россия начала справляться с Востоком, как на западе явились враги более опасные по своим средствам. Наша многострадальная Москва, основанная в средине земли русской и собравшая землю, должна была защищать ее с двух сторон, с запада и востока, боронить от латинства и бесерменства, по старинному выражению, и должна была принимать беды с двух сторон: горела от татарина, горела от поляка. Таким образом, бедный, разбросанный на огромных пространствах народ должен был постоянно с неимоверным трудом собирать свои силы, отдавать последнюю тяжело добытую копейку, чтоб избавиться от врагов, грозивших со всех сторон, чтоб сохранить главное благо - народную независимость; бедная средствами сельская земледельческая страна должна была постоянно содержать большое войско."

Бедная малонаселенная Россия фактически охраняла Запад от Востока, а Восток от Запада, но ненавидели ее и те, и другие.

Ни север, ни юг, ни запад, ни восток страны не были защищены от вражеских нашествий. У стран фактически не было тыла. Муром, Владимир, Вятка и Ладога точно также находились под ударом как Рязань, Тула и Смоленск. Плодородные почвы были отсечены Диким полем, где "хозяйничали" степняки.