Вячеслав Манягин - Герои и подлецы Смутного времени

В черной маске с дудкою в руке,

И вокруг, вблизи и вдалеке, —

Огоньки болотные горели,

Бубны били, плакали сопели,

Песни пели бесы на реке.

Не видала Русь такого сраму!

А когда свезли меня на яму,

Я свалился в смрадную дыру, —

Из могилы тело выходило

И лежало – цело – на юру

И река от трупа отливала,

И земля меня не принимала.

На куски разрезали, сожгли,

Пепл собрали, пушку зарядили,

С четырех застав Москвы палили

На четыре стороны земли.

Тут меня тогда уж стало много:

Я пошел из Польши, из Литвы,

Из Путивля, Астрахани, Пскова,

Из Оскола, Ливен, из Москвы… [66]

Семейство Мнишеков было притчей во языцех у поляков. Отец Ежи Мнишека [67] приехал в Польшу из Чехии. Два его сына, Николай и Ежи-Юрий, служили при дворе короля Сигизмунда-Августа. Юрий был человек образованный (учился в Кенигсбергском и Лейпцигском университетах), но беспринципным. Легко менял веру, не заморачивался по поводу морали (рассказывали, что основной его обязанностью при дворе были услуги интимного характера – он поставлял королю колдунов, гадалок и дамский пол для утех).

Закончилась его служба Сигизмунду большим скандалом: после смерти короля королевская сокровищница оказалась пуста. Исчезли золото, драгоценности и даже наряды. Вспомнили, что слуги Мнишека вывезли из королевского замка сундук, «который едва подняли шесть человек» и какие-то мешки [68] .

Считается, что этот сундук и стал основанием благосостояния пана Мнишека – наряду с удачной женитьбой на Ядвиге Тарло, дочери королевского секретаря, который в качестве приданого подарил Мнишеку земельные наделы с городами Самбор и Хыров, крупными селами Поток и Дембовицы на Подкарпатье, Бонковице, Мурованое, Женитьба, видимо, способствовала тому, что обвинения в похищении королевских сокровищ были с Мнишека сняты (впрочем, может быть, действительно казна Сигизмунда-Августа была пуста? Ведь известно, что беднее польского короля были только церковные мыши). После чего Мнишек с семьей и поселился в Самборе.

Царица Марина Мнишек. 1612 г.

Именно здесь, в Самборе, был окончательно оформлен сговор Дмитрия, Мнишека и Вишневецкого, скрепленный обещанием брачного союза между наследником московского престола и прекрасной панной Мариной. Документ, подписанный в Самборе 25 мая 1604 года, гласил, что после вступления на московский престол Дмитрий женится на Марине; по обычаю ей полагалось обеспечение – «оправа». Марина должна была получить в личное владение Новгород и Псков; ее батюшке был обещан миллион польских злотых.

Любила ли 16-летняя полячка Дмитрия? Или ее бросили в объятия московского беглеца лишь алчность и расчет? И насколько сам Дмитрий любил Марину, и не видел ли он в ней лишь возможность заполучить поддержку своим планам от Самборского воеводы и его влиятельного родственника, некоронованного короля Западной Руси Вишневецкого?

По отзывам современников, Дмитрий был невысокого роста, но хорошо сложен, не отличался красотой, но ум и уверенность привлекали к нему окружающих. Дмитрий обладал тем, что называется «харизма», что женщины ценят в мужчинах не менее чем красоту. Если добавить сюда возможность для невесты со временем стать московской царицей, и учесть то невероятное тщеславие, которое управляло всем поступками Марины Мнишек в дальнейшем, то становится ясно, что она, как минимум, испытывала к Дмитрию большую симпатию.

Историческая справка Мнишек Марина (около 1588–1614), русская царица, дочь Сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишека и Ядвиги Тарло. В ноябре 1605 г. состоялось ее обручение с московским царем Дмитрием I. Венчание прошло 8 мая в Кремле. Свадебный пир был назначен на 9 мая (Николин день), что вызвало недовольство москвичей (день был постный). Во время восстания 17 мая 1606 г. Мнишек не пострадала. Через неделю после воцарения Василия Шуйского она была выселена из дворца за Кремлевскую стену в дом Афанасия Власьева, а после приближения к Москве Тушинского вора выслана в Ярославль. В июле 1608 г. был заключен договор, по которому Мнишек отказывалась от царского титула и обещала не называть своим мужем тушинского царика; ей разрешалось вернуться в Польшу. Однако, по пути на родину была, якобы, насильственно захвачена поляками – сторонниками самозванца и 7 сентября 1608 г. В Тушине признала его «спасшимся мужем». После гибели Тушинского вора сошлась с И. Заруцким, претендовала на русский престол от имени сына. Во время осады Москвы Первым ополчением находилась вместе с сыном в Коломне, затем бежала в Астрахань, а оттуда – на р. Яик (Урал). 24 июня 1614 г. вместе с сыном и Заруцким выдана казаками царским войскам, доставлена в Коломну, заключена в тюрьму, где «от болезни и с тоски по своей воле умерла».

В ноябре 1605 года в Краков прибыл посол Дмитрия, дьяк Афанасий Власьев [69] . По обычаю династических браков, ему было поручено представлять государя на заочном венчании. Церемония состоялась 12 ноября. Обряд исполнил родственник Мнишеков краковский архиепископ кардинал Бернард Мацеевский. Очевидцы рассказывали, что в этот вечер Марина была дивно хороша: в короне из драгоценных камней, в белом серебристом платье, усыпанном самоцветами и жемчугом. Московский посол отказался с ней танцевать, заявив, что недостоин даже прикоснуться к жене своего государя, но внимательно следил за всеми церемониями. В частности, он выразил недовольство тем, что старый Мнишек велел дочери поклониться королю Сигизмунду III, благодаря его за «великие благодеяния», – такое поведение совсем не подобало русской царице

Заочное обручение Марины Мнишек с Дмитрием I в Кракове. 12 ноября 1605 г.

Посольство привезло Марине от мужа богатые дары. Ожидалось, что вскоре она отправится в Москву, но отъезд несколько раз откладывался: пан Юрий жаловался зятю на недостаток средств и долги (в ответ на это он получил из Москвы 300 000 злотых). Тем временем необычная карьера Марины стала известна не только всей Польше, но и за ее пределами. В далекой Испании Лопеде Вега написал драму «Великий князь Московский и император», где под именем Маргариты выведена Марина.

Избранница московского царя с огромным удовольствием играла роль царицы: восседала в церкви под балдахином в окружении свиты, посетила Краковский университет и оставила свой автограф в книге почетных посетителей. В декабре, в день приезда австрийской принцессы, невесты польского короля, она демонстративно покинула Краков, чтобы не уступить первенства во время придворных церемоний.