Николай Ковалевский - Русская военная история в занимательных и поучительных примерах. 1700 —1917

Узнав о взятии Корфу, знаменитый Суворов, который в это время воевал с французами в Италии, был восхищен и говорил: «Сожалею, что я не был при этом хотя бы мичманом!»

В1799 г. адмирал Ушаков, взаимодействуя с турецким флотом, отвоевывал у французов Ионические острова. Когда на острове Цериго образовался целый лагерь пленных французов, турецкий адмирал Кадырбей обратился к Ушакову с просьбой применить против них военную хитрость. «Какую же?»— поинтересовался Ушаков.— «Позвольте мне подойти к ним ночью и вырезать их». Ушаков удивился и отказал, чему по-своему удивился и Кадырбей.

Имея славу «грозы морей», адмирал Ушаков отличался такой странностью: при виде женщины он совершенно терялся, страшно робел, начинал говорить невпопад, переминаться с ноги на ногу и краснеть. На всю жизнь он остался холостяком.

Будучи добрым человеком, Ушаков, однако, был вспыльчивым и порою переходил на крик. Лучше всех усмирять эти вспышки мог его камердинер Федор. Когда адмирал по какому-то поводу громко негодовал, Федор тоже начинал возвышать голос, изображать бурные чувства, чем озадачивал своего начальника, и тот, забывая свой гнев, заботился уже о том, чтобы успокоить слугу.

В1801 г. генерал от инфантерии А. Беклешов был назначен Павлом на ответственный пост российского генерал-прокурора. Отвечая за законность, он проявлял не только добросовестное отношение к делу, но и остроумие. Когда Державин, известный поэт, написал оду по случаю восшествия на престол Александра I, где имелись выпады против предыдущего императора, Павла, цензура запретила ее к печатанию. Державин обиделся и обратился за поддержкой к генерал-прокурору. Беклешов вынес следующее решение: «Дозволить печатать вместе с теми одами, кои он писал в похвалу Павла при жизни его». Пришлось поэту спрятать свою оду под насмешки многих людей.

Одним из лучших российских генерал-губернаторов (наместников) конца XVIII в. был А. Беклешов. Он возглавлял местное управление в Лифляндии, Орловской и Курской губерниях, Малороссии и Киеве, Москве. Это был человек старорусской закалки, с правдивым и честным сердцем, требовательный и шумливый в гневе. Во время ревизионной поездки по Малороссии (Украине) от него особенно досталось панам и «подпайкам» за притеснение крестьян. В журнале «Киевская старина» по этому случаю была опубликована хвалебная шутливая поэма, где были и такие строчки: За бедный там народ вступился, и на панов так рассердился, что чуть от крику не пропал.

В1801 г. русские войска под командованием генералов Лазарева и Гулякова защитили Грузию от очередного вторжения соседних враждебных ей народов. Грузинский царь Георгий XIII духовным завещанием уступил Грузию на вечные времена России. По случаю принятия Грузии в подданство России Александр I издал манифест, где говорилось: «Не для приращения сил, не для корысти, не для распространения пределов и так уже обширной в свете Империи нашей приемлем мы на себя бремя управления Грузией; единое достоинство, единая честь и человечество налагают на нас долг, вняв молению страждущих, в отвращение их скорбей, учредить в Грузии правление, которое могло бы утвердить правосудие, безопасность и дать каждому защиту закона».

Главнокомандующим русским Кавказским корпусом в 1801 —1806 гг. был генерал от инфантерии П. Цицианов. Когда русскими войсками была взята крепость Ганжа, главнокомандующий и многие офицеры получили от царя награды — ордена, нижние же чины — по серебряному рублю. Цицианов писал графу Ростопчину в столицу: «Рубли даются солдатам за вахтпарады, а за взятие крепости следовало бы медали. Разве что прикажут к полученным рублям приделать ушки, но и тогда — на какой ленте носить их?» Признав недосмотр, Александр I учредил для солдат специальную медаль за взятие Ганжи.

Угенерала Цицианова на Кавказе было немало проблем. Об одной из них главнокомандующий Кавказским корпусом в расстроенных чувствах писал царю: «Вот уже четыре месяца, как я нахожусь в войсках, мне вверенных, а по сие время не имею карты Грузии и должен ходить здесь и распоряжаться, как во мраке ночи. Без карты же и самоопытнейший генерал, а не таков, каков я, безвинно ввергаться может в проступок».

Отмечая, что офицер генерального штаба, делающий карты, отправляет их в Петербург, Цицианов сердился: «...как будто бы в Петербурге карты нужнее, нежели генералу, здесь действующему и движущемуся ».

Генерал Цицианов различал гуманные и грубые методы военной политики на Кавказе, отдавая предпочтение первым. В одном из отчетов Александру I он сетовал на своих союзников в покорении лезгин: «Несмотря на строжайшие мои предписания, не было возможности воздержать храбрых грузин, воспламененных мщением, от древнего азиатского обычая превращать селения в развалины и предавать все огню и мечу».

Маршал Мюрат во франко-австро-русской войне 1805 г. несколько раз с успехом применял против австрийцев такую хитрость: направлял к противнику парламентеров для ведения мирных переговоров, а в это время совершал маневр для обхода или окружения расслабившихся австрийцев. Под Иецельсдорфом он пытался обмануть таким образом и Кутузова, командовавшего русскими войсками. Но тот перехитрил Мюрата. Приняв парламентера, он поставил условием, чтобы соглашение о перемирии утвердил сам Наполеон, и за пятнадцать часов, пока соглашение путешествовало между Кутузовым, Мюратом и Наполеоном, русские войска скрытно отошли на безопасную позицию. Мюрат же получил от Наполеона выговор за нерешительность, но время для атаки было упущено.