Николай Ковалевский - Русская военная история в занимательных и поучительных примерах. 1700 —1917

Царь Имеретии Соломон, отстраненный от власти, но не покорившийся русскому владычеству, был, по мнению генерала Тормасова, первопричиной происходивших в Имеретии беспорядков. Главнокомандующий Кавказским корпусом наставлял в письме генерала Симоновича: «Действуйте неупустительно на сию причину, преследуйте оную повсюду, не давая ни на час покою, отрезывайте ей дороги, дабы причина не ускользнула, ибо тогда дело будет безуспешно, и, гоняя ту причину по всем местам, ослабьте до того, чтобы соумышленники оную оставили».

Преемник Тормасова на посту главнокомандующего Кавказским корпусом генерал-лейтенант Ф. О. Паулуччи особо заботился об укреплении дисциплины в войсках. Он издал приказы, запрещающие азартные игры и пьянство, «пустое времяпрепровождение», прием подарков от местного населения и т. д. Был и такой приказ: «Запрещаю всем без изъятия, как высшим, так и низшим чинам высочайше вверенного мне корпуса, иметь на содержании женщин, так как сие христианской религии противно».

Генерал суворовской школы. Участник войн с Турцией 1787—1791 гг. и 1806—1812 гг., польской кампании 1794— 1795 гг., русско-шведской войны 1808—1809 гг. В Отечественную войну 1812 г.— командир 5-тысячного кавалерийского отряда, нанес ряд поражений войскам французского маршала Н. Удино, двигавшимся к Петербургу. Смертельно ранен в бою под Клястицами, на белорусской земле.

Генерал Кульнев по праву считался человеком неукротимой отваги и доблестным командиром. В обществе он часто бывал задумчив и молчалив, но в военное время оживал, возбуждался и становился тем энергичнее, чем больше было опасности.

Услышав в 1808 г. о начале русско-шведской войны и назначении его в действующую армию, он, радуясь, воскликнул: «Люблю нашу матушку Россию за то, что у нас всегда где-нибудь да дерутся!»

Умел Я. П. Кульнев вдохновлять войска и был любим ими. Когда командир дивизии генерал П. Багратион поручил ему совершить поход через снега и льды для овладения шведским городом Гриссельгамом, Кульнев обратился к своим солдатам со следующими словами: «Бог с нами! Я перед вами, князь Багратион за нами! На марше быть бодрым и веселым. Уныние свойственно одним старым бабам. По прибытии на бивак — чарка водки, кашица с мясом, ложе из ельника и спокойная ночь!»

После трудного перехода Гриссельгам был взят.

Вбою Я. Кульнев был суров и грозен, но по-рыцарски великодушен к побежденному противнику. В период русско-шведской войны 1808—1809 гг., действуя в Финляндии, он требовал от своих солдат и офицеров уважать местное население и сурово карал тех, кто допускал какое-либо насилие и несправедливость по отношению к мирным жителям. «Кульнев идет!» — передавала молва среди финнов, и это означало, что идет благородный противник, которого не надо бояться, который станет другом.

Замечательный боевой генерал Я. Кульнев беспредельно почитал военную службу во имя блага отечества. Подтверждением этому был такой примечательный случай. Кульнев был холост, но, однажды влюбившись и встретив взаимность, решил жениться. Невеста, однако, поставила условием, чтобы жених вышел в отставку, на что получила следующий ответ: «Ничто на свете, даже самая любовь, которую к вам питаю, не возможет никогда отвратить меня от сердечных ощущений беспредельной любви к отечеству... Прощайте, любезная и жестокая очаровательница».

Граф А. Аракчеев, бывший в фаворе при Павле I и Александре I, отличался приверженностью к прусским военным порядкам, грубым отношением к людям. Посетив конно-артиллерийскую роту, которой командовал А. Ермолов, будущий герой Отечественной войны и правитель Кавказа, он измучил солдат и офицеров проверкой. Когда в конце он выразил удовлетворение содержанием в роте лошадей, Ермолов, глядя прямо в глаза графа, произнес: «Жаль, ваше сиятельство, что в армии репутация офицера часто зависит от скотов». Аракчеева передернуло, но он сделал вид, что не расслышал сказанного.

Суровый и грубоватый военный министр граф А. А. Аракчеев иногда применял тонкие воспитательные приемы. Примером этому однажды стала записка, приколотая к двери его приемной и предназначенная для чтения посетителям: «Я, Влас Васильев, камердинер графа Алексея Андреевича, сим сознаюсь, что в день Нового года я ходил с поздравлениями по многим господам, и они пожаловали мне в виде подарков...» — и далее поименно перечислялось, кто именно и сколько дал Васильеву денег. Вслед за камердинером горько раскаиваться пришлось тем, кто попал в этот список.

Адмирал П. Чичагов, получивший образование в Англии, при Александре I быстро пошел в гору, став морским министром и членом Государственного совета. Но вскоре адмиралу с его европейским скептицизмом наскучила нудная работа в Государственном совете, и он перестал ходить на заседания. Это стало известно царю, любившему Чичагова, и он поинтересовался у него, в чем тут причина. «Извините, ваше величество,— с улыбкою ответил Чичагов,— но последнее заседание, на котором я был, разбирало вопрос об устройстве далекой Камчатки, и потому я решил, что все остальное уже устроено в России и собираться Совету не для чего».

За обедом у Александра I, на котором среди прочих гостей был губернатор Сибири генерал И. Пестель, присутствующие стали обсуждать тему: какое из пяти чувств в человеке развито сильнее всего. «Я полагаю, что зрение,— сказал граф Ф. Растопчин.— Вот, например, генерал Пестель хорошо видит, что делается в Сибири, хотя почти все время живет за несколько тысяч верст от нее, в Петербурге».