Л. Арбузов - Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии

В Дерпте Бланкенфельд скоро поссорился с вассалами и правителями города. Не обращая внимания на права и обычаи, он пытался делать нововведения. Встретив более серьёзное сопротивление, нежели он ожидал, он, однако, уступил. 9 апреля 1522 г. последовало соглашение дерптских вассалов, совета, обеих гильдий, в силу которого участники обещались поддерживать друг друга. Подобные соглашения заключались как раз в Дерпте и раньше (5 августа 1458 г., 17 сентября 1478 г.).

За последнее время в Лифляндии наблюдалось одичание нравов, которое приписывали повсеместно проявлявшейся распущенности. Такое объяснение имеет некоторое обоснование; но важнее то, что волнения умов, замечавшиеся и в Лифляндии, были признаками глубокого недовольства и искания новых лучших форм жизни. Архиепископ Михаил старался успокоить умы частными религиозно-церковными мерами. Он старался усилить почитание святых и учредил несколько новых монастырей, которым дал устав св. Франциска (в Кокенгузене, Лемзале, Газенпоте, Везенберге, Феллине; в Ревеле и Пернове его старания не увенчались успехом). И после Михаила ещё были учреждены монастыри, так, например, в 1514 г. в Дерпте женский монастырь францисканцев (III регулы), в 1521 г. доминиканские монастыри в Нарве и в Рахкюле при Везенберге. Рижские «чёрные головы» заказали ещё после 1503 г. в Любеке большую драгоценную серебряную статуэтку, существующую доныне, прежнего своего патрона св. Георгия, и в 1522 г. поставили при входе в свой дом изображения (тоже ещё существующие) Богоматери и св. Маврикия. Панихиды и молитвы за упокой души заказывались ещё в начале 30-х годов, а кое-где ещё позднее. Денежные ассигновки на эти цели, как видно из ревельских духовных завещаний, были очень значительны. (Архив рижского совета лишился многих бумаг вследствие пожаров, а дерптский архив того времени исчез).

В этих завещаниях есть немало следов истинно трогательного душевного беспокойства. Но число священников с каждым годом уменьшалось; ландтаг в 1513 г. постановил не предъявлять священникам преувеличенных требований — «ибо и они люди» — чтобы не совершенно их лишиться. Синодальные правила, изданные в 1505 г. эзельским епископом Иоганном Оргиесом указывают на недостатки церкви.

Сначала великий магистр хотел поручить управление Эстляндией провинциальному магистру и сделал таковым Бурхарда фон Дрейлебена, сложившего с себя ещё в декабре 1345 г. обязанности лифляндского магистра. Но уже в 1347 г. он передал Эстляндию лифляндскому магистру Госвину фон Герике, который так же, как и преемники его, до 1525 г. от имени великого магистра принимал присягу от городов и вассалов, выдавал наделы и творил суд. Орден щадил все особенности новых своих подданных. Ревель, в то время уже богатый и сильный торговый город, сохранил введённое в нём любекское право и при столкновениях с командорами находил внимание и сочувствие у магистров. Такие споры, какие возникали между орденом и Ригой, стремившейся, правда, к большему могуществу, здесь остались неизвестными. Для рыцарей существовали при выходе из-под снисходительного датского управления более существенные опасения. Ибо здесь в областях Гаррии и Вирляндии образовалось ещё в конце XIII столетия прочно организованное дворянство, которое представляло и имело действительную силу. Путём переговоров была установлена военная повинность дворян. Епископ Ревельский ещё в датское время не имел большой власти даже в самом городе; уже рано епископские права в отношении к городским церквам перешли к городу. Епископ имел лишь надзор и суд. Уже в 1352 г. был сделан ревельским епископом член ордена Людвиг фон Мюнстер, и с тех пор орден остался более столетия патроном этого, правда, довольно не важного епископства, т.е. епископ не мог назначаться без согласия ордена. Члены капитула не были членами ордена, как в Курляндии, где орден действительно провёл инкорпорацию (см. выше). Ревельский епископ всегда оставался суффраганом лундского архиепископа; зависимость его, впрочем, была чисто формальная. В делах немецкого населения епископ Ревельский принимал участие и находился также в сношениях с рижским архиепископом.

После воссоединения Эстляндии, утраченной в 1238 г. по договору в Стенби (см. выше), немецкая колония в прибалтийском крае заняла пространство, за пределы которого она никогда не выходила.

Желая изобразить распространение нового учения вне городов в связи с другими явлениями того времени, мы должны несколько возвратиться назад. Упомянутый уже ревельский и дерптский епископ Иоганн Бланкенфельд был убеждённый сторонник старой церкви и её учреждений, и его действия, а также его упущения получили против его воли в эти критические годы решающее значение. Он вызвал оппозицию и поддерживал её своим поведением.

Первый намёк на начинающее религиозное движение в Лифляндии (в ревельском епископстве?) мы находим в письме Бланкенфельда из Берлина от июня 1518 г., в котором он убеждает не изменять старой церкви, напротив, всеми мерами поддерживать её. По его совету местные прелаты съехались в конце июля 1521 г. в Роннебург и обсудили церковные вопросы и светские дела, находившиеся в связи с управлением епископов. Вопрос об учреждении высшей школы в Старо-Пернове или Дерпте, поднятый уже в 1512 г. на ландтаге, обсуждался также в Ронненбурге, но, хотя в 1522 г. знаменитый учёный Экберг Герлем из Ростока приехал в Лифляндию, чтобы содействовать открытию школы, исполнение плана было отложено на более спокойное время. Наконец, собрание в Ронненбурге постановило, что надлежит читать и объяснять папскую буллу об отлучении Лютера во всех кафедральных соборах и строго исполнять все предписания папы. В сентябре 1521 г. эзельское дворянство высказалось по вопросу о народной школе в том смысле, что крестьянских детей следует обучать латинскому языку, дабы из них могли выйти священники.

Дворянские общества имели более широкое наследственное право (т.н. Granderecht), но тяготились т.н. uphedinge, т.е. обязанностью не закладывать и не продавать своих поместий, не предложив их сперва своему сеньору или не получив от него формального разрешения. На ландтаге в Вольмаре в июне 1522 г. прения по этому вопросу приняли настолько острую форму, что эзельский епископ обиделся и уехал до закрытия ландтага. Все ожидали от дерптского епископа такого же решительного сопротивления, но он, к всеобщему удивлению, объявил, что освобождает своих вассалов от «uphedinge». Несмотря на это вслед за тем были подняты вопросы, в обсуждении которых Бланкенфельд не желал участвовать. Рыцари во время совещаний ландтага вступили в частные переговоры с депутатами трёх главных городов. Результатом этих переговоров были постановления, одобренные и ландтагом. Одно из них обязывало всех участников к сопротивлению, как только какой-нибудь иностранный князь предпримет что-либо против церкви в Лифляндии. В этом постановлении нельзя не видеть ответа на роннебургские решения. Первоначально резкая форма его по желанию оставшихся духовных была смягчена. По другому постановлению, положено в деле церковной реформации не предпринимать ничего нового, пока надлежащие власти не разрешат этого вопроса. Таким образом, требование прелатов и ордена отменить нововведения и восстановить старые порядки было отклонено.