Л. Арбузов - Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии

После этого операции существовавших дворянских кредитных обществ были распространены на покупку и продажу крестьянских участков, и многие крестьяне не преминули воспользоваться этим и приобрести участок.

Благодаря разного рода удобрениям, в особенности переходу от устаревшей трехпольной системы к многопольной, вследствие этого более богатым урожаям и благоприятным конъюнктурам на всемирном рынке здешние крестьяне скоро достигли известного благосостояния. При хозяйственных дарованиях и бережливости как латышей, так и эстонцев, которые расточительность не уважают ни под каким видом, приобретение земли в наследственную собственность оказало очень благотворное влияние. Около 1900 г. почти вся земля, обрабатываемая крестьянами, перешла в их собственность. По этому поводу дворяне говорили: мы посадили крестьянина на лошадь, теперь он должен доказать, умеет ли он ездить верхом.

Вслед за учреждением университета, который сделался центром дерптского учебного округа (обнимавшего сначала и часть Финляндии), проведена была и реорганизация средних и низших школ. Существовали старые школы, в том числе Ревельская дворянская гимназия. (Domschule), основанная в 1319 г.; вообще все гимназии теперь были преобразованы по одному общему для всех плану; в уездных городах были учреждены начальные и уездные училища. Частные учебные заведения, соединенные с пансионами существовали, в Биркенруэ близ Вендена, в Феллине, в Верро. Также в деревнях начали учреждать помещение под школу, и духовенства, имевшего надзор за школами, ибо эти школы не принадлежали к ведомству попечителя.

Для подготовления сельских учителей дворянство учредило несколько учительских семинарий. В Лифляндии народные училища даже были разделены на низшие и высшие, так наз. приходские с расширенной программой. Преподавание велось на родном языке детей, т.е. на латышском и эстонском; о германизации никогда не думали. Хотя этот вопрос не раз подымался и обсуждался и мнения очень расходились, но утверждавшие, что германизация была бы насилием над чужой народностью и отклонявшие ее на этом основании оставались в большинстве.

Духовные лица обрабатывали местные языки и сделали их предметом научных исследований. Из местного туземного населения первоначально не выходили церковнослужители; число пасторов латышского или эстонского происхождения было не велико до половины XIX стол., но после этого оно увеличилось.

Дерптский университет развивался, учреждались новые кафедры. Высшее образование сделалось доступным на родине; для приобретения его уже не нужно было, как прежде, ездить за границу. Велико число тех, которые в Дерпте получили высшее образование. Разумеется, большинство избирало те науки, знание которых давало право получить место с достаточным жалованием. Должности пасторов, юристов, врачей, учителей не только в прибалтийском крае, но и в империи замещались кандидатами Дерптского университета. Некоторые из них получили всемирную известность, одного мы назовем, не опасаясь тем обидеть других: Карл Эрнст фон Бер (Baer) родился в Эстляндии 17/28 января 1792 г., был профессором Кенигсбергского университета, затем действительным членом императорской академии наук в С.-Петербурге, умер 16/28 ноября 1876 г. в Дерпте, где он провел последние годы жизни. Он прославился своими работами и важными открытиями в области биологии. Если бы мы хотели назвать другие имена, мы бы должны были составить обширный список, который доказал бы, сколько идеализма воспитанники этого университета, истинного сокровища нашего края, приобрели в нем и сохранили на всю жизнь. Многие, впоследствии перешедшие на практические поприща и честно работавшие на них, проникались в Дерпте любовью и безусловным уважением к свободному научному труду Вместе с тем, тут выработались особые формы студенческой жизни. Четыре корпорации, имеющие характер землячеств, были основаны не долго после учреждения университета и просуществовали до настоящего времени; старейшей из них ныне уже около ста лет. В них никогда не обсуждали политических вопросов. Корпорация поддерживала и воспитывала членов, требуя от них раньше всего безусловной честности и исключая из своего состава совершивших нечестный поступок. В отношении к поединкам и дуэлям некоторые, не имевшие достаточного самообладания переступали предел допустимого, но учрежденные для этой цели в 1841 г. суды чести боролись со злоупотреблениями в этой области.

Частная жизнь в прибалтийском крае до половины 19 столетия протекала тихо. Сельские жители и жители маленьких городов довольствовались сношениями с родными и соседями. Многие забавлялись охотой. В половине лета, около Иванова дня или во время зимнего сезона, помещики и сельские жители приезжали в губернский город (так особенно в Эстляндии и Курляндии, где различали Ивановы дни по старому и новому стилю) устраивали свои дела и искали развлечений и увеселений, которых они были лишены в обыкновенное время. Даже в более крупных городах жизнь текла очень спокойно. Те возбуждения и волнения, которые вызывает все чаще и чаще новейшее время, были еще неизвестны. Местные газеты — число их было незначительно, «Rigasche Zeitung» начала выходить в 1778 г. — отличались удивительной бедностью содержания; наибольшее место в них занимали объявления; известия о местных делах они не смели печатать, фельетона не знали, редкие политические сообщения из империи и других государств появлялись поздно. Вообще боялись гласности. Самые распространенные иностранные газеты были: внимательно издававшаяся (тогда в Аугсбурге), но беспартийная Allgemeine Zeitung и, в городе Риге, «Hamburgische Correspondent», кроме них читали Neue Preussische Zeitung, обыкновенно называемую Kreuzzeitung. Газеты получались поздно, и если кто-нибудь выписывал книги из-за границы, он точно также должен был запасаться большим терпением. Почтовые сообщения были весьма неудовлетворительны. В С.-Петербург или за границу ездили только по делам или для лечения и такие поездки стоили дорого, так что лишь состоятельные могли их предпринимать. Большой почтовый тракт от Тауроггена в С.-Петербург шел через прибалтийский край. Два раза в неделю большие, тяжело нагруженные почтовые экипажи проезжали по этому тракту (при худом состоянии дороги и дурной погоде они запрягались во множество лошадей). Пароходство по Балтийскому морю лишь зарождалось; поэтому все, отправлявшиеся в С.-Петербург и не имевшие ни своих лошадей, ни своего экипажа, должны были ехать в этих почтовых экипажах. Таким образом знаменитости театра и другие известные артисты попадали в Митаву, Ригу, Дерпт, иные из них останавливались тоже в маленьких городах: Венден, Валк, Вольмар, и устраивали в них представления перед благодарной и достаточно образованной, способной оценить представляемое публикой, состоявшей как из местных обывателей, так и помещиков окрестных имений. Музыкой много занимались, живопись и другие изображающие художества стояли на заднем плане, хотя интерес к ним, в виде исключения, кое-где обнаруживался. Музыка была господствующим художеством. В ее исполнении многие мужчины и женщины достигли значительного совершенства, хотя мы таких не знаем, которые жили исключительно для и от музыки. Более всего уважали немецкую классическую музыку, и в этой области придерживались правила: Res severa est verum gaudium. В Ревеле и вообще в Эстляндии всегда особенно любили хоровое пение; много занимались им и в Дерпте среди студентов. Квартет из членов корпорации «Эстонии» пользовался в течение нескольких десятилетий большой славой. Но Рига все-таки оставалась первым городом всего края. И здесь театры и концерты были единственными публичными, все части общества объединяющими увеселениями. Они поставляли главный материал для разговоров и для газет, в других отделах, лишенных всякого интереса (критические статьи Карла Альта). Конрадин Крейтцер похоронен в Риге на католическом кладбище. Рихард Вагнер был капельмейстером при рижском театре. Карл фон Гольтей был не полных два года директором театра. Постоянный театр существовал в то время только в Риге. Около Иванова дня рижская труппа давала представления в Митаве, где имелось подходящее помещение. Впоследствии в этом здании был устроен цирк, и теперь стоит на том месте новый Курляндский провинциальный музей.