Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

- Сталинград необходимо выломать, чтобы лишить коммунизм его святыни{838}.

Но заклинания не помогали, и каждый день приносил обитателям бункеров "Вервольфа" новые и новые сомнения и тревоги. В середине октября Вейхс и Паулюс сообщали: "Продолжение наступления в Сталинграде из-за временной нехватки сил и утомления войск невозможно". И далее: "Впервые в районе Сталинграда русские ведут огонь тяжелой артиллерией". "В Сталинграде... сильные удары вражеской разведки... Местные прорывы". "Западнее Клетской враг наступал на двух участках". "На северном фронте противник сумел вклиниться в наши позиции на небольшую глубину" и т. д.{839} Все превращалось в какой-то кошмар.

Гитлер поставил срок: взять Сталинград к 20 октября{840}. Опять отчаянное усилие. Но продвижение - на десятки метров. Вейхс доносит: "6-я армия в Сталинграде 15 октября заняла тракторный завод "Дзержинский" и 16-го артиллерийский завод "Баррикады". Южнее артиллерийского завода русские еще удерживают металлургический завод "Красный Октябрь". Запертые в рабочем поселке Спартаковка{841} советские соединения уничтожены"{842}. Казалось, приказ фюрера близок к выполнению. Наступил срок, указанный Гитлером, а победных реляций не последовало. Наоборот, в этот день начальник генерального штаба докладывал: "В северной части артиллерийского завода позади фронта вновь в отдельных гнездах ожило русское сопротивление. Части 16-й танковой и 94-й пехотной дивизии проникли в западную часть Спартаковки и заняли группу домов"{843}. Но ведь Спартаковка захвачена раньше? Следовательно, донесение оказалось ошибкой, и победа так же далека, как и прежде! 19 октября в журнале боевых действий воздушного флота Рихтгофена видим запись: "В Сталинграде никакой ясности положения. Дивизии, по-видимому, передали слишком благоприятные донесения. Никто не знает, каково действительное положение вещей, так как каждая дивизия сообщает по-разному. Атака на Спартаковку приостановлена севернее Сталинграда. Генерал Фибих в отчаянии, так как пехота не использует атаки его самолетов"{844}.

Прошло еще два дня, и оказалось, что русские вернули артиллерийский завод и продолжают "сильное наступление с танками и артиллерией западнее Волги". Газеты сообщали: "Металлургический завод "Красный Октябрь" - последний барьер большевиков в Сталинграде пал". А в конце месяца и в начале ноября вновь потянулись сообщения о тяжелых боях за металлургический завод, за рабочий поселок, за "Баррикады", отдельные дома и блоки. Достижением стало считаться, что "русские продвигаются вперед лишь медленно", что та или иная позиция удержана, что удалось занять один дом.

26 октября ставка Гитлера указала новый срок: Сталинград взять к 10 ноября{845}. Но как бы в ответ на новый приказ через два дня из Сталинграда последовало сообщение: "Вчера после обеда противник снова атаковал западнее Волги позиции 371-й дивизии южнее Сталинграда. Ему удалось путем ввода танков и сильной артиллерии расширить прорыв, достигнутый ранее, и прорваться в южную часть Купоросное"{846}.

К вновь назначенному сроку немцы получили не Сталинград, а очередную речь Гитлера. В Мюнхене, в огромном зале пивной "Лёвенбройкеллер", выступая перед "старыми борцами" по поводу годовщины путча 1923 г., Гитлер кричал: "Наш военный план будет осуществлен с железной твердостью!.. Хотели овладеть Сталинградом, этим огромным перевалочным пунктом на Волге, и нечего скромничать: он уже взят... Там, где стоит немецкий солдат, туда больше никто не пройдет". И далее: "Некоторые говорят: "Почему вы тогда не продвигаетесь быстрее?" Потому что я не хочу иметь там второго Вердена, поэтому лучше наступать совсем маленькими ударными группами. При этом время не играет никакой роли. Больше ни одно судно не идет вверх по Волге. И это решающее!"{847}.

Варлимонт пришел в те же дни к выводу: в Сталинграде "больше ничего хорошего ожидать нельзя"{848}.

Сталинград не пал. Он выстоял. "Битва на Волге к глубокой осени 1942 г. все еще не была завершена, - пишет А. М. Самсонов. - Однако к этому времени в развитии происходящих здесь событий уже назрел кризис, который должен был привести к коренному перелому в ходе дальнейшей борьбы"{849}.

За два дня до начала контрнаступления Красной Армии под Сталинградом, 17 ноября, Гитлер отдал приказ: "Трудности борьбы за Сталинград мне известны. Однако для русских теперь, во время ледостава на Волге, трудности являются еще большими. Если мы используем это время, то сохраним в будущем много крови. Поэтому я ожидаю, что руководство снова со всей своей неоднократно доказанной энергией и войска снова со столь часто проявляемой удалью сделают все, чтобы по меньшей мере прорваться к Волге в районе орудийного завода и металлургического завода и занять эту часть города. Авиация и артиллерия должны сделать все, что в их силах, для подготовки и поддержки этого наступления"{850}. В качестве единственного усиления группе армий "Б" был обещан перевод из Франции 6-й танковой и 2-й пехотной дивизий.

Но наступление на Сталинград подошло к концу. Гитлеровский вермахт делал свои последние шаги на Восток.

III

Изучая фашистскую стратегию лета и осени 1942 г., нельзя не заметить поразительного на первый взгляд явления. В то самое время, когда военные руководители третьего рейха гнали свои армии вперед, на Кавказ и Сталинград, некоторые из них действовали так, будто не очень верили в свои победы, о которых так громко кричали, и решениями, не публиковавшимися в газетах, готовили армию к событиям, никак не связанным с "окончательной победой".

Такая двойственность стратегии была не случайной. И уж, конечно, она не свидетельствовала о "роковой ошибке" Гитлера, по поводу которой любят сейчас иногда писать некоторые историки на Западе.

Дело, повторяем, не в ошибочности директивы Гитлера номер такой-то, не в повороте танковой армии Гота с кавказского направления на сталинградское, не в нанесении ударов "по расходящимся направлениям" и даже не в провале операции по окружению советских войск западнее Дона.

Новое "раздвоение" стратегии представляло собой закономерное следствие героической борьбы Красной Армии в Сталинграде и на Кавказе; вместе с тем оно результат исходных просчетов германского генерального штаба, заложенных в отсутствии трезвого анализа мировой политической и военной обстановки на рубеже 1941 и 1942 гг.; в новой пагубной недооценке Советского Союза и его Вооруженных Сил, ставшей вполне очевидной к середине августа.

Разведка сообщала о подготовке командованием Красной Армии новых соединений. Она приходила к выводу, что советское военное руководство имеет в резерве больше дивизий, чем сражается в настоящее время на фронте. Но тогда германское наступление неизбежно потеряет стратегические перспективы. Именно поэтому генеральный штаб сухопутных сил постепенно, но неуклонно начинал сомневаться в успешном исходе кампании. Вновь повторялась ошибка 1941 г.: в разгар наступления обнаруживаются "непредвиденные" силы противника.