Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

Напугав таким образом тех, кто, по его мнению, мог испугаться, Гитлер ставит вопрос: какие же обязанности принимает на себя теперь Германия? "Если в связи с такой обстановкой, - говорил он, - Германия и ее союзники вынуждены продолжать борьбу, то речь идет о борьбе за существование, а не о войне за овладение территорией"{944}.

Предельно ясно и просто. Именно здесь происходит смена лозунгов. Третий рейх, заливший кровью всю Европу, объявляет, что борется "в защиту" распятой им Европы. Спекуляция на антикоммунизме снова становится политическо-пропагандистской тенденцией номер один.

Отныне и до конца войны фашизм неизменно утверждал, что ведет "оборонительную войну". Но что могло быть лживее подобного тезиса? Со стороны фашистского блока и его главарей война вплоть до самого окончания была продолжением их преступной захватнической политики. Ее политическое содержание ни на йоту не изменилось и не могло измениться, когда под ударами Советского Союза и других стран антифашистской коалиции гитлеровский рейх был брошен в оборону. Война со стороны фашистской Германии и ее союзников по своему политическому содержанию оставалась такой же, как была, ибо ее по-прежнему вели те же классы, ставившие перед собой те же политические цели.

Однако тогда, после Сталинграда, нацисты хотели убедить своих союзников в другом.

...Гитлер продолжал: в теперешней гигантской длительной борьбе, обороняясь против этого нового штурма, успех или неуспех надо оценивать не по отдельным актам, а после общего развития событий{945}.

Вот еще один "ударный" пункт, направленный в адрес сателлитов. Не ждите победы, не спрашивайте о ней, не думайте о ближайших перспективах, а безропотно сидите в разваливающейся фашистской колеснице. Далее следовал многословный обзор хода войны, от ее начала до Сталинграда, представлявший собой смесь лжи, хвастовства и самооправданий. Наконец Гитлер перешел к главному: оценке современного военного положения и к прогнозам. И здесь он не мог не начать с признания возможных катастрофических последствий поражения в войне с Советским Союзом.

- В этой борьбе имеется только одна открытая рана: Россия. В настоящий момент представляет собой важнейшую область треугольник Ростов, Сталинград, Кавказ. Следует иметь в виду эту главную проблему и при ее решении не находиться под впечатлением отдельных событий большой драмы. В кризисное время надо сохранять железные нервы.

Гитлер признал:

- Если бы Германия потеряла 2/3 своего производства железа, 80-85% нефтяных источников и весь коксующийся уголь, то ее положение было бы отчаянным. Но сейчас, - убежденно продолжал он, - в такой ситуации как раз находится Россия. Хотя Россия располагает добычей железа на Урале, но коксующихся углей для изготовления стали из этой железной руды она не имеет. Недостаток продуктов питания и недостаток в людях создают дополнительные трудности, которые в конечном счете приведут ее к гибели{946}.

Такими неуклюжими заверениями нацистский лидер пытался поддержать дух своих потрясенных сообщников. Но ведь именно в 1943 г. Советский Союз развернул мощные силы, добился крупного успеха в производстве оружия, что вскоре обеспечило его решающее военное превосходство над Германией. И даже учитывая пропагандистскую направленность выступления Гитлера, нельзя не, прийти к заключению, что германское военное руководство снова допускало просчет в смысле оценок противника.

Каковы же перспективы войны? Что мог теперь нацистский режим обещать союзникам, армии, народу?

Читаем запись речи:

"Если ему, фюреру, поставят вопрос, как и когда может закончиться война, он скажет, что это, вероятно, единственный вопрос, на который во всей истории не мог дать точно ответа ни один государственный деятель или полководец... В таком большом конфликте, как теперешняя мировая война, необходимо только отчетливо видеть цель, ясно представлять предпосылки достижения этой цели и заботиться об ее осуществлении. Главное - духовное самообладание, т. е. фанатическая решимость ни при каких обстоятельствах не капитулировать"{947}. Отчаянные заклинания "держаться до конца", призывы к фанатизму вместе с террором и разнузданной фашистской пропагандой - вот что могла предложить своим сателлитам и своему народу фашистская система, потрясенная до основания могучим сталинградским ударом.

Только такие перспективы и мог нарисовать верховный главнокомандующий фашистского блока в тот самый день, когда Красная Армия нанесла последний сокрушительный удар под Сталинградом. Единственное, что становилось очевидным из "новой" программы, - фашизм не капитулирует. Он будет вести борьбу с беспощадной жестокостью и крайним напряжением сил до конца.

Последующие события подтвердили смысл речи Гитлера, произнесенной 10 января в "Вольфшанце".

Отныне гитлеровское руководство объявило, что Германия вступает в "тотальную войну". Это означало еще большее усиление власти монополий, еще большее закручивание пресса террористической власти фашистского государства, еще большую эксплуатацию германского народа и, наконец, еще более широкую мобилизацию ресурсов третьего рейха для продолжения войны.

Геббельс 18 февраля 1943 г. исступленно кричал в Спортпаласе перед накаленной тысячной аудиторией фашистских активистов, пропагандистов и различных "фюреров":

- У нас две возможности: капитулировать или вступить в тотальную войну. Хотите ли вы капитуляции?

- Нет! Нет! - ревел зал.

- Хотите ли вы тотальную войну?

- Да, да!

А в тиши "Вольфшанце" генералы тем временем искали выхода из кризисной ситуации.

Уже в первые дни борьбы под Сталинградом Роммель на свой риск и страх пытался разъяснить Гитлеру, Кейтелю, Иодлю, что необходимо уйти из Северной Африки, но поддержки не получил. Фельдмаршалы Манштейн и Мильх после Нового года деликатно намекнули фюреру: в данное время ему лучше было бы сконцентрировать все свое внимание на экономических и политических задачах, а для вермахта и для руководства Восточным фронтом назначить отдельного верховного главнокомандующего. Гитлер призвал Манштейна к порядку и, конечно, согласился с руководителями ОКВ, Геббельсом и Герингом, убежденными, что Гитлеру, наоборот, нужно сосредоточиться на военных делах.

Чем хуже шли дела, тем больше нацисты заботились об укреплении диктатуры. Они старались репрессиями заглушить растущее недовольство в народе и армии, заставить "непоколебимо верить в победу" и в "безупречность военного руководства".

Гибель 6-й армии совпала по иронии судьбы с десятой годовщиной прихода нацистов к власти. Гитлер не покинул главную квартиру и по радио обратился к стране. Когда он узнал, что 24 генерала и около 2500 офицеров взяты в плен Красной Армией, его ярость не имела границ: тот, кто сражается на Восточном фронте, обязан победить или умереть. Паулюс должен был покончить самоубийством. Но Паулюс не выдержал, по выражению Гёрлица, "у самого порога бессмертия".