Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

При этом британский премьер исходил из подписанной им и Гитлером в Мюнхене англо-германской декларации. Ее он рассматривал как свою великую дипломатическую победу и как "залог мира для поколения", ибо в ней говорилось о "желании наших двух народов никогда более не воевать друг с другом". Он размахивал этой декларацией в лондонском аэропорту после возвращения из мюнхенской Каноссы, ничуть не подозревая, что этот документ очень скоро превратится в такую же никчемную бумажку, как и другие подобные декларации и договоры, подписанные нацистами.

"Мирное наступление" Лондона и Парижа на Берлин ширилось. В французских правительственных кругах родилась великолепная идея: пригласить в Париж "господина Гитлера" и устроить ему торжественную встречу. Так можно было продемонстрировать растущую дружбу между Германией и Францией и недвусмысленно показать, против кого она направлена. Французская реакция шла на многое, чтобы вопреки негодованию, протестам, возмущению широких масс трудящихся, всех прогрессивных элементов страны добиться союза с фашистским рейхом и создать мощный кулак против социализма, рабочего движения, всех левых сил в своей стране и на международной арене.

"Господин Гитлер" соблаговолил направить в Париж министра иностранных дел. Риббентроп был встречен в начале декабря 1938 г. со всеми возможными почестями. В его честь устраивали банкеты и всевозможные приемы. Произносилось множество речей, в которых проклинались "сторонники войны" и коммунисты - все те, кто осмеливается выступать против дружбы Франции с третьим рейхом.

Однако переговоры между Риббентропом и французским министром иностранных дел Боннэ не дали мюнхенцам ничего нового и принесли одни разочарования. Имперский министр долго разглагольствовал о дружбе фюрера с Муссолини, об оси Берлин - Рим как "непоколебимой основе германской внешней политики" и не оставил никаких надежд на успех французских попыток добиться разногласия между фашистскими партнерами, чтобы обеспечить какую-либо поддержку Берлина в диспуте Парижа с Римом по поводу колоний в Африке. Риббентроп недвусмысленно намекнул насчет нежелательности для Германии советско-французского договора 1935 г. о взаимной помощи, который он охарактеризовал как "препятствие на пути сближения между Германией и Францией". Не давая никаких обещаний и обязательств насчет "дружбы и сотрудничества", имперский министр, однако, к полному удовлетворению своего собеседника старательно подчеркивал антикоммунистическую направленность всей внешней политики рейха, и это само по себе вполне устраивало правительственные и дипломатические круги Парижа.

Тем временем на Западе сложилось достаточно твердое убеждение, что следующим шагом Гитлера будет удар на Украину и что последует он через самый непродолжительный срок. Собственно именно этого и желали больше всего западные политики, в этом-то и состояла генеральная линия их дипломатии, определяемая мюнхенским курсом.

Польский посол в Вашингтоне Потоцкий доносил в конце ноября 1938 г. своему правительству о беседе с послом США во Франции Буллитом: "Демократическим государствам потребуется еще по крайней мере два года для полного перевооружения, - говорил Буллит. - Тем временем можно предположить, что германский рейх направит свою агрессию на Восток. Для демократических стран было бы желательно, чтобы там, на Востоке, дело дошло до военного столкновения между Германией и Россией". Буллит утверждал: Германия уже имеет подготовленный и сформированный украинский штаб, который в будущем возьмет в свои руки власть на Украине и должен будет "создать там независимое украинское государство под эгидой Германии"{61}.

Советник правительства Англии по вопросам промышленности Горас Вильсон заявил в конце ноября 1938 г. полпреду СССР в Англии: он не ждет в ближайшем будущем войны, в которой Англии пришлось бы принимать участие, так как, по его мнению, Германия не хочет большой войны и, кроме того, "Гитлер взял сейчас в качестве ближайшего этапа линию удара на Восток, в сторону Украины"{62}.

Народный комиссар иностранных дел СССР в письме полпреду во Франции 4 декабря 1938 г. следующим образом оценивал политический курс западных держав: "После Мюнхена Боннэ стремится совершенно освободиться от всяких обязательств и необходимости вмешательства на востоке и юго-востоке Европы, и его отношение к франко-польскому пакту такое же, как и к франко-советскому, т. е. как к документам, фактически недействительным. Это вытекает, очевидно, из концепции, которую усвоил Чемберлен, что будто ближайшей задачей Гитлера является наступление на Советскую Украину"{63}.

Бывший британский премьер-министр Ллойд Джордж сообщил 6 декабря 1938 г. полпреду СССР в Англии свое мнение о ближайших планах Гитлера: вероятнее всего, он двинется на Восток, прежде всего против Польши, а затем, возможно, против Советской Украины, хотя сейчас он на это не рискнет. Через два дня аналогичную мысль высказал Майскому Вансисттарт: "В британских правительственных кругах... сейчас очень популярна концепции, согласно которой ближайший удар Гитлера будет на Восток, в частности против Советской Украины". Те же настроения господствовали в Париже. Полпред СССР во Франции сообщал в наркомат иностранных дел 8 декабря: в правительственных кругах придерживаются точки зрения о серьезности германских приготовлений и намерений в отношении Украины. Гамелен и Мандель считают, что "наиболее вероятным и ближайшим объектом германской экспансии явится Украина"{64}.

Убежденность в том, что в самом недалеком будущем последует удар третьего рейха против Советской Украины, еще больше окрепла в столицах западных держав после подписания 6 декабря в результате визита Риббентропа в Париж франко-германской декларации насчет "мирных и добрососедских отношений между Францией и Германией". Теперь Западу обеспечена длительная мирная передышка, если не мир! Французский посол в Берлине Кулондр 15 декабря направил в Париж обширный доклад, в котором давал развернутый анализ германской политики на будущее: "Стремление третьего рейха к экспансии на Востоке мне кажется столь же очевидным, как и его отказ, по крайней мере в настоящее время, от всяких завоеваний на Западе, одно вытекает из другого... Стать хозяином в Центральной Европе, подчинив себе Чехословакию и Венгрию, затем создать Великую Украину под немецкой гегемонией - таковой в основном кажется концепция, принятая нацистскими руководителями и, конечно, самим Гитлером"{65}.

Посол Польши в Англии Рачинский писал 16 декабря в Варшаву: Чемберлен, употребляя сравнение из области спорта, убежден, что он "защитил английские ворота и перенес таким образом игру на восток Европы"{66}.