Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

Обычно встречи подобного рода сводились к заслушиванию длинных речей Гитлера и к выражению присутствующими своего полного одобрения.

Совещание 23 мая 1939 г. не составляло исключения, хотя и было особенным: именно здесь, в новой рейхсканцелярии, перед самым узким кругом военных руководителей, Гитлер дал прямое указание о развязывании войны.

Его речь, продолжавшаяся несколько часов и дошедшая до нас в записи Шмундта, означала принципиальную установку для политики третьего рейха на ближайшее время, когда германский фашистский империализм окончательно решил закончить 20-летний мирный период истории Европы.

Гитлер заявил, что военное столкновение с Англией и Францией неизбежно эти страны не допустят "разрешения Германией ее экономических проблем". Война на Западе приведет также к столкновению с Польшей, которая опасается усиления Германии. Поэтому необходимо прежде всего "при первой благоприятной возможности" напасть на Польшу. Но война с ней может иметь наибольший успех лишь в том случае, "если Запад останется в стороне". Если же не удастся изолировать Польшу от Англии и Франции, то придется "вступить против них в борьбу и одновременно рассчитаться с Польшей".

Целью войны является "захват жизненного пространства", завоевание сырьевых и продовольственных ресурсов. "Это невозможно осуществить без вторжения на территорию иностранных государств и захвата их собственности". Тут же вносилась полная ясность в суть поднятой рейхом пропагандистской шумихи насчет вольного города Данцига: "Вопрос о Данциге - не предмет серьезного спора. Данциг совершенно не является вопросом обсуждения. Это вопрос расширения нашего жизненного пространства на Востоке, обеспечения продовольственного снабжения и разрешения балтийской проблемы".

Гитлер считал столкновение с западными державами в результате нападения Германии на Польшу нежелательным, но весьма возможным. "Мы не можем ожидать повторения чехословацких событий. Война неизбежна. Наша задача заключается в том, чтобы изолировать Польшу. Успех изоляции будет решающим. Не должно быть одновременного конфликта с западными державами". Но, если Германии придется вести войну с Англией и Францией одновременно с войной против Польши, тогда наряду с быстрым разгромом польского государства необходимо нанести удары на Западе. "Конфликт с Польшей... будет успешно разрешен в том случае, если западные державы останутся вне его. Если это будет невозможно, то лучше всего начать наступление на Западе и одновременно разрешить вопрос с Польшей... Англия - наш враг, и вооруженный конфликт с ней явится борьбой не на жизнь, а на смерть".

У Гитлера имелась готовая стратегия войны с Англией, взятая еще из опыта старых "торговых войн" и первой мировой войны. Победа над Британией может быть достигнута блокадой. "В случае, если пути снабжения Англии продовольствием будут отрезаны, ей придется капитулировать... Если германские военно-воздушные силы атакуют территорию Англии, то Англия не будет вынуждена сразу капитулировать, но, если потерпит поражение ее флот, она немедленно капитулирует".

Главное условие быстрой победы над Польшей - внезапное нападение и мощный первый удар. "Нет никакого сомнения в том, что внезапное нападение может привести к быстрому результату. Нужно приложить все силы к тому, чтобы с самого начала наступательных действий нанести противнику сильнейший, последний решающий удар". И далее: "Необходимо мастерски использовать элемент внезапности".

В основе стратегии лежит принцип скоротечной победы, однако не исключена перспектива длительной войны против западных держав, к которой необходимо готовиться. После занятия территории Франции, Бельгии, Голландии Англию можно будет "блокировать при помощи военно-воздушных сил с близко расположенных баз Западной Франции".

Аудиенция кончилась, Гитлер попрощался, и все они, опять мягко ступая по ковру, вышли из кабинета строго по чинам и должностям.

Речь Гитлера перед высшими генералами вооруженных сил отражала "детально разработанный политический курс агрессии мирового масштаба, курс жаждущих войны монополистов, банкиров и разбогатевших нацистских бюрократов"{73}.

На совещании 23 мая в "рабочем кабинете" как бы присутствовали они все. Говорил один фюрер, но от имени всех, кто ввел его сюда. Они могли быть довольны. Фюрер оправдывал надежды.

Надолго ли? Кто из них мог знать в этот майский день 1939 года, какой конец ожидает их всех ровно через шесть лет, в такие же майские весенние дни?

V

В середине апреля 1939 г. по инициативе Советского Союза начались трехсторонние советско-англо-французские переговоры о заключении оборонительного союза против агрессии в Европе.

Обе западные державы, вступившие в эти переговоры под давлением общественного мнения своих стран, на самом деле никак не стремились к соглашению. Английское правительство не хотело действительного сотрудничества с Советским Союзом, а французское шло в фарватере британского политического курса. Многочисленные документы, в частности важнейшие материалы, опубликованные в 1971 г. Министерством иностранных дел СССР, неопровержимо свидетельствуют о том, что английское правительство не желало заключения договора с Советским Союзом о взаимной помощи в отпоре германской агрессии{74}. Более того, оно стремилось использовать переговоры с Советским Союзом в качестве средства давления на Гитлера, чтобы побудить его к сотрудничеству с Англией. Одновременно с переговорами в Москве представители Лондона вступили в секретные контакты с третьим рейхом о широком англо-германском сотрудничестве и разделе сфер влияния в мире, причем Восточная и Юго-Восточная Европа должна была войти в германскую "сферу". В этом плане многочисленные гарантии, которые стала раздавать Англия, прежде всего Польше, представляли собой лишь средство нажима на Гитлера, чтобы заставить его быть "сговорчивее" с Лондоном.

Советский Союз оказался в чрезвычайно сложной обстановке. Во-первых, стало совершенно очевидным, что Англия и Франция не пойдут на создание вместе с СССР системы коллективной безопасности и не примут на себя обязательства на равных условиях с Советским Союзом препятствовать агрессии. Во-вторых, не имелось сомнений в том, что весь политический курс обеих западных держав по-прежнему направлен на возможную сделку с агрессором прежде всего против СССР. В-третьих, Советский Союз был, естественно, обеспокоен готовящимся нападением Германии на Польшу, реакционные правители которой давно и последовательно вели антисоветский политический курс. В случае военного поражения Польши гитлеровские армии в короткий срок вышли бы непосредственно к жизненно важным центрам СССР, и в тех условиях не существовало гарантий, что фашизм не начнет авантюру против Советского Союза. В-четвертых, учитывая весь курс англо-французской политики, Советский Союз должен был считаться с тем, что в случае антисоветской агрессии обе западные державы, особенно Англия, будут не на стороне СССР, и он сразу окажется перед единым империалистическим фронтом. В-пятых, на Дальнем Востоке уже шли военные действия с Японией, и они грозили превратиться в борьбу широкого размаха, что поставило бы СССР перед необходимостью вести войну на два фронта.