Даниил Проэктор - Агрессия и катастрофа

Безусловно, нет ни малейших оснований говорить в данной связи о настроениях миролюбия в третьем рейхе или о каком-либо подобии сдержанности политических и военных лидеров в отношении Советского Союза. Просто отдельные более трезвые головы из офицеров и чиновников фашистского государства временами испытывали тревогу за будущее своей системы. Но они шли в общем строю, и их робкие голоса тонули в оглушительном грохоте вновь пускаемых на полную мощность колоссальных налаженных механизмов агрессивной войны. Германское верховное командование, генеральный штаб в единстве и с непоколебимой верой готовили новый акт агрессии.

Тем более абсолютно бездоказательны попытки некоторых историков утверждать, будто война против СССР возникла как плод "импровизаций" Гитлера, вне и даже чуть ли не вопреки намерениям военной верхушки{330}. Имеющееся после Нюрнбергского процесса огромное количество документов неопровержимо доказывает, что планы антисоветской войны в течение многих лет составляли органическую и главную часть всей системы мышления германских генералов и что ОКВ, ОКХ и другие высшие штабы в равной степени с Гитлером являлись творцами всех планов агрессии против СССР, осуществлявшейся, в конечном счете, во имя интересов монополистического капитала, фашизма и милитаризма{331}.

Когда же и при каких обстоятельствах гитлеровская верхушка приняла непосредственное решение о нападении на СССР?

В общем и целом срок этого решения был продиктован исходя из всё той же генеральной схемы военно-политической стратегии Гитлера, выраженной им в формуле: "Все, что я делаю, направлено против России". В тот момент, когда Гитлер сочтет, что Франция потерпела поражение и Англия сломлена настолько, что теперь ей остается лишь просить мира, который фюрер ей, конечно, даст на своих условиях, низведя ее до положения младшего партнера, - в тот самый момент, согласно внутренней логике этой схемы, и должно было появиться решение о повороте фронта на Восток. Следовательно, многое зависело от определения "момента".

Когда же фюрер пришел к выводу, что он уже наступил?

Идея после разгрома Франции повернуть фронт против Советского Союза и развязать с ним войну появилась у Гитлера в общих чертах во время военных действий на Западе, в 20-х числах мая - начале июня 1940 г., в той сложной и противоречивой обстановке, которой характеризовался кульминационный пункт борьбы в Западной Европе.

Объективно в конце мая 1940 г. военно-политическая обстановка, влиявшая на германские военные решения, выглядела следующим образом. Безусловно, Германия приближалась к гегемонии в Западной Европе. Франция стояла накануне полного поражения. Англия оставалась в одиночестве. Но Британская империя развертывала силы, отнюдь не находясь перед крахом. Активизация ее флота в Ла-Манше, Атлантике и Средиземноморье, сохранившаяся воздушная мощь, решимость британцев сражаться до конца делали бесперспективными надежды гитлеровцев на скорую победу над Англией.

Италия, вступившая в войну против Франции перед ее падением лишь для дележа французской добычи, нейтралитет Франко создавали обстановку, при которой третий рейх не мог особенно положиться на своих давних партнеров и на их помощь в том, чтобы "добить" Англию. Но поворачиваясь в другую сторону, гитлеровцы вперили свой взгляд на Юго-Восток.

В странах Юго-Восточной Европы победы Гитлера вызывали быстрое усиление профашистских элементов. Показательным в этом отношении стало резкое изменение курса правящих кругов Румынии. Правительство Кароля II, опиравшееся ранее на англо-французские гарантии, теперь начало менять политические ориентиры, оставляя неизменным лишь свой столь же ярый, сколь и провокационный антисоветский курс. Когда 29 мая Кароль получил телеграмму о капитуляции Бельгии, он вместе со своими ближайшими советниками пришел к выводу: "Германия - победитель Европы и хозяин континента... Следовательно, нужно сделать шаг навстречу Берлину, нужно попросить его дружбы и поддержки против Советского Союза"{332}.

Чтобы добиться благосклонности Гитлера и союза с ним, румынская реакционная правящая клика стала действовать в двух главных направлениях: проводить антисоветские провокации, крича о "советской угрозе", и усиленно спекулировать на заинтересованности гитлеровцев в румынской нефти. Правительство Кароля решило использовать свои выгодные позиции как приманку для быстрого установления контакта с нацистами, упрочения антинародной диктатуры в стране и создания в Юго-Восточной Европе сильного антисоветского фронта.

Советский Союз оставался вне войны. Международная обстановка требовала неуклонного повышения оборонной мощи страны и укрепления границ, что, однако, ни в какой мере не означало со стороны СССР ни угрозы какому бы то ни было государству, включая Германию или страны Юго-Восточной Европы, ни изменения традиционной миролюбивой внешней политики.

Так объективно выглядели некоторые стороны военно-политической обстановки в Европе в конце мая 1940 г.

Однако в сознании политических лидеров рейха и военного командования та же самая обстановка преломлялась в ином виде. Реальность все чаще уступала место иллюзиям. Нацистская верхушка допустила в мае как минимум два просчета. Первое, что представлялось ей в искаженном виде, относилось к оценке возможностей и намерений Великобритании. Гитлер ошибочно считал, что Англия разбита и скоро не сможет продолжать борьбу. Адмирал Ассман, историограф германского флота, свидетельствует о заявлении Гитлера 24 мая: через шесть недель он заключит с Англией мир и тогда предложит ей "любую помощь, которая понадобится для борьбы против большевизма". Но почему же, думал Гитлер, Англия не сдается? Вероятно, приходил он к выводу, она надеется на какое-то изменение политической и военной обстановки, на Советский Союз и США.

Второй и, конечно, основной просчет, ускоривший в мае - июне 1940 г. новое стратегическое решение, заключался во всесторонней недооценке мощи Советского Союза.

Этот просчет, как мы далее увидим, предопределил будущее крушение нацизма.

Итак, нацистские руководители представляли себе в те дни некоторые важнейшие стороны военно-политической обстановки в неверном свете. Сдвиг оценок, догматический, поверхностный и чрезвычайно предвзятый подход к анализу событий и фактов обстановки существенно повлияли на выработку новых стратегических решений.

Глубокий кризис, сначала политический, а потом военный, который переживала Европа на рубеже 30-х и 40-х годов, все большее усиление фашизма и его успешные агрессивные акты создавали непрерывно растущую угрозу Советскому Союзу и требовали от него действенных мер по укреплению своей безопасности. Создание Советским Союзом выдвинутого к Западу фронта обороны стало объективной необходимостью и сыграло положительную, с точки зрения задач антигитлеровской коалиции, роль во второй мировой войне. Реакция всех мастей старалась использовать создание "Восточного фронта" в самых различных провокационных целях. И здесь, как обычно, на первый план выдвигался жупел "советской угрозы", всегда используемый правыми силами для разжигания антикоммунизма.