Елена Проклова - В роли себя самой

Я увидела себя как бы с изнаночной стороны - вот как у вязаных вручную вещей бывает изнанка, на которую вязальщица вытягивает все узелки, хвосты, дефекты пряжи. Но что касается вещей, то эту их сторону люди прячут. А я нет, я до тех пор как бы еще и любовалась ей, если говорить откровенно. И любовалась, и холила - каждый узелок, каждый дефект пряжи... Еще бы: это ведь тоже я, единственная и неповторимая, а значит - самая-самая!

Помните, как все постройки, все вещи в хозяйстве одного из героев "Мертвых душ" словно бы кричали наперебой: "И я тоже Собакевич! И я Собакевич, и я..." То же самое творилось во мне: все эти "собакевичи" бестолковые, неуклюжие, уродливые - наслаждались видом самих себя и друг друга. А я давала им заветное место для обитания, самое сокровенное, внутреннее! То, куда никому ходу не было, эта зона существовала вне критики и постороннего вмешательства.

И вот это я увидела... Не будем чересчур драматизировать ситуацию, накручивая ее до пафоса - "я взглянул окрест - душа моя страданиями человечества уязвлена стала". Речь тут идет, конечно, не о человечестве, которое я хотела бы предостеречь или чему-то научить, а только обо мне и моих личных, отнюдь не глобальных проблемах и открытиях. А одним из этих открытий - увы, неутешительных - стала такая примерно фраза: да куда ж тебе еще детей-то иметь? ("Ты уюта захотела? Знаешь, где он, твой уют?" - тоже драматично, но на такое сравнение, более узкое, более личное, я, кажется, могу все же претендовать).

Что оставалось? Конечно, сделать вывод. И я его сделала - такой, в общем-то, простой: надо выбирать. Пора. Жизнь подошла к такой точке, когда желаемое будет дано не в букете всего остального, щедро-приятного, избыточного, а только так: или - или. Если я действительно хочу родить ребенка - придется мне бросить все и стремиться к одной-единственной цели. А стать матерью просто так, между прочим - не получится.

Пришлось задуматься и над тем, что это такое вообще: родить, дать жизнь новому человеческому существу. Есть ли разница между тем, чтобы, не задумываясь ни о чем, просто в процессе получения удовольствия забеременеть, и сознательным стремлением к материнству? Можно ли ничего в себе не контролировать на этом пути?

Ценность этих вопросов, думаю, не в том, чтобы кому бы то ни было, например мне, непременно довелось получить четкие ответы. И поделиться ими, с высот достигнутой житейской мудрости. Снова вспоминается Ахматова: "Я не прошу ни мудрости, ни силы..." Хотя нет: силы я как раз очень даже прошу, всегда просила силы - для терпения и преодоления. А мудрость, как мне кажется, состоит не столько в том, чтобы мудро и непререкаемо отвечать вопрошающим, быть истиной в последней инстанции, сколько в том, чтобы спрашивать. О главном. Все время спрашивать об этом. Стоять, повернувшись лицом к востоку - не обязательно, разумеется, в географическом смысле.

Я не могу сомневаться в существовании высшей справедливости. Хотя бы потому, что без нее - как жить? Эта справедливость иногда постижима, иногда нет, но в любом случае она существует. Жизнь нам что-то дает, что-то отнимает. Зачем? Затем, что мы участвуем в бесконечном диалоге, где события суть аргументы, которые мы должны осознать. И вследствие этого измениться, поняв, что не каждая черта собственного "я" делает нас личностью.

"Какая есть, желаю вам другую..." - эти гордые слова Анны Ахматовой (что-то сегодняшний день богат на цитаты из нее) звучат очень красиво. И велик соблазн этой красоты, так и хочется принять величавую позу статуи, давая всем понять, как ничтожны и бесполезны попытки оспорить такое гордое совершенство... Притом это ведь так легко - взлелеять свое самолюбие, сказать себе: я - идеал. А если жизнь за это накажет (а она обязательно накажет), то самое простое - снова пойти по линии наименьшего сопротивления: утонуть в бесконечных жалобах на несправедливость всего и вся, упрекать, обижаться. Но тут-то как раз и станет отчетливо видно: кто имеет право говорить "желаю вам другую", а кто нет. Все-таки наша цель не в том, чтобы жаловаться и ныть, мы хотим быть счастливыми, хотим, чтобы сбывались наши желания - большей частью самые обыкновенные. А для этого надо понять только одно: если желания не сбываются просто так, сами собой, то это означает, что надо измениться.

Простите - но снова Ахматова, так уж получается:

Доля матери - светлая пытка,

Я достойна ее не была.

В белый рай отворилась калитка,

Магдалина сыночка взяла.

Я достойна ее не была... Меня убедил в этом не единственный случай. Понадобились четыре детские жизни, несостоявшиеся, чтобы до меня дошел глубинный смысл, первопричина... У меня были отняты дети, которых я - та, которой я была,- не смогла бы вырастить. Разумеется, в смысле не физическом, а духовном.

У моей старшей дочери была слишком одинокая жизнь. Как бы мы с Аришкой ни любили друг друга, но очень многого я ее лишила - главным образом, простого ежедневного контакта, своего материнского вникания во все ее ситуации, которые могли требовать моей заинтересованности. И сколько бы ни говорить о том, что "не было бы счастья, да несчастье помогло" - это все слабое утешение. Слабое уже просто потому, что - утешение, замазывание и заглаживание чего-то. Да, Ариша стала самостоятельной, стойкой, самодержавно владеющей своим внутренним миром. Но если все это лишь взамен, то вся ее стойкость и вся ее "самость" - вечный упрек мне. Как бы в дальнейшем ни оправдала себя ее закалка, она есть минус, а не плюс. Ибо настоящая сила - в слабости, не обязательно в женской. (Что я этим хочу сказать и почему я так считаю - об этом немного позже.)

Должно быть, тех четверых моих желанных, но не выживших детей ждала бы не та жизнь под моим воспитанием. Роди я их здоровыми, но в прежнем моем состоянии незадумывания о действительно важных вещах - что было бы? Никто не скажет, что именно, но уж наверное что-то не то. Ариша в свое время предпочла постоянное пребывание не со мной, а с бабушкой и дедушкой. От них она могла добрать сколько-то тепла, сконцентрированного на ней и только на ней родственного внимания, совместного времяпрепровождения. Но этого, во-первых, все равно оказалось недостаточно. Во-вторых, повторения пройденного быть не могло, как никогда его не бывает: жизнь никого не оставляет "на второй год" и ни для кого не повторяет свою программу.

Зато бывают совсем другие повторения. Вот, почему, спрашивается, происходит так: человек может менять профессии, места работы, друзей, свою супружескую половину и все равно каждый раз видеть, что перемен, в сущности, нет? Его будут обижать в тех же ситуациях и именно таким же образом, как обижали раньше. Его будут не понимать в тех же его проблемах, что и до того. Ему будут врать или говорить правду теми же словами, которые он уже слышал - даже с буквальной точностью. Почему это все?