Иван Миронов - Как продавали Аляску. Все еще можно вернуть

Так в 1854 году официальными представителями России в Соединенных Штатах была предпринята первая попытка реальной сдачи русских колоний американцам, именно так данное соглашение воспринималось последними, но сделка была представлена в России как мнимая продажа, которая, согласно якобы устной договоренности с правительством США, имела бы юридическую силу только в случае военных притязаний со стороны Англии, обеспечив тем самым неприкосновенность русских земель под видом собственности Соединенных Штатов.

Версию о фиктивной продаже Аляски в 1854 году поддерживает H.H. Болховитинов, вступая в противоречие с логикой им же цитируемых документов. В обоснование H.H. Болховитинов приводит следующие доводы: «Понимая неизбежность войны с Англией и Францией, Э.А. Стекль, ставший в марте 1854 г. поверенным в делах в Вашингтоне (A.A. Бодиско умер 23 января 1854 г.), предложил российскому вице-консулу П.С. Костромитинову сделать фиктивную продажу кораблей, принадлежавших РАК, «обществу, учрежденному в Сан-Франциско г-ном Сандерсом», а также, при возможности, организовать действия каперов в Тихом океане.

Русский дипломат имел для этого известные основания. Отношения с Соединенными Штатами складывались в то время весьма благоприятно. Беседуя с Э.А. Стеклем, президент США Ф.Пирс не скрывал от него, что Соединенным Штатам, возможно, не удастся быть нейтральными, а присутствовавший на беседе госсекретарь У.Л. Марси даже заметил, что действия Англии и Франции «в сильной мере русифицировали нас» [194] .

H. H. Болховитинов безосновательно доверяет оправданиям и Э.А. Стекля, и П.С. Костромитинова, которые после неудавшейся сделки, к тому же получившей огласку через английскую прессу, принялись уверять правительство России в искренности своих намерений. Вот в чем убеждает сомневающихся П.С. Костромитинов: «При обсуждении «предложения» Э.А. Стекля о спасении от неприятеля русских кораблей возник вопрос, «нельзя ли посредством мнимой продажи спасти другое имущество компании и даже самые колонии». Мне предлагали составить акт на мнимую уступку кораблей, мехов, товаров и прочей движимости нашей Компании, а также земель со всеми угодьями с тем, чтобы акт этот хранился у меня и предъявлен был только в случае надобности. Если бы по несчастию мы потеряли колонии, тогда посредством сего акта американцы объявили бы на оные свои права, а чрез это был бы повод к вмешательству в это дело правительства Соединенных Штатов» [195] .

Отметим на основании этих слов П.С. Костромитинова, что, предъявляя свои права на русские колонии в этом случае, Соединенные Штаты могли бы не возвращать их России, ибо договоренности о фиктивной сделке были устные, если они вообще были. А значит, есть все основания утверждать, что Россия теряла Аляску как при отсутствии подобного договора (если бы Аляску захватили Англия и Франция, и она осталась в их владении), так и при наличии договора и его вступлении в силу (если бы при захвате Аляски Англией и Францией на нее предъявили свои права США).

Налицо мошенническая операция, в любом случае грозившая России потерей колоний. H.H. Болховитинов в ответ на слова П.С. Костромитинова справедливо замечает: «Трудно поверить, чтобы скромный консульский чиновник самостоятельно мог придумать столь хитроумный и смелый план… Из текста которых не было недостатка ни в инициативе, ни в практическом опыте» [196] . П.С. Костромитинов утверждает, что осознал опасность уже после заключения договора и что он предупреждал Э.А. Стекля: «Дело это было столь великой важности, что я ужаснулся последствиями в случае какой-либо неосторожности, и поэтому предложил американцам действовать по сему предмету в Вашингтоне… Самое важное затруднение при составлении сих актов будет в том, чтобы они имели законную форму» [197] .

П.С. Костромитинов не скрывает, что инициатива заключения договора исходила от американцев, сама сделка для России – крайне рискованная, а хлопотал о сделке с русской стороны Э.А. Стекль.

Однако и Э.А. Стекль был не прочь сложить с себя ответственность за попытку «мнимой продажи» Аляски. В официальном отчете управляющему МИД России российский посланник в Вашингтоне утверждает, что именно он дал указание П.С. Костромитинову и С.В. Воеводскому аннулировать фиктивный контракт с американской компанией в Сан-Франциско: «Этот проект контракта и слухи, распространяемые английской прессой о намерении императорского правительства продать свои владения, подали американцам идею, что мы могли бы их уступить им. Г-н Гвин спрашивал меня, действительно ли мы серьезно расположены уступить им наши колонии, за которые Соединенные Штаты были бы готовы хорошо нам заплатить. Г-н Марси, с которым об этом говорил Гвин, обратился ко мне с таким же вопросом. Я им ответил, что мы никогда не имели подобного намерения. Наши владения, которые вскоре должны достигнуть большего процветания, уже возбуждают страстное желание американцев. Они являются опасными соседями, и мы должны избегать того, чтобы дать им малейший повод» [198] . Лукавый Стекль! Спустя десять с небольшим лет именно он вновь станет проводником и деятельным исполнителем все той же идеи продажи Русской Америки Соединенным Штатам, той самой продажи, для которой он призывает здесь не давать и малейшего повода.

Оправдаться тогда дипломатам все-таки удалось, они все списали на колониальный совет, который «получил выговор за излишнюю самостоятельность» [199] . Российское правительство признало исключительную рискованность данной договоренности, не веря в филантропию американской стороны.

Но почему-то сегодня в историографии, в трудах того же H.H. Болховитинова, господствует именно обратная взгляду правительства царской России на этот договор точка зрения: США предстают этакой доброй покровительницей, готовой отвести от России беды и напасти, не преследующей своего интереса, готовой забрать и по первому же требованию безвозмездно вернуть пограничные с ней богатейшие земли. В роли собрания щедрых сумасшедших предстает в этой трактовке и Американо-Русская торговая компания, представляющая частный американский капитал и якобы готовая стать на время войны безвозмездным управляющим Российско-Американской компании. При этом интересы американской стороны исследователями, как правило, не уточняются.

Следует отметить, что мысль об отторжении, причем добровольном, Аляски от России стала овладевать правящими кругами России именно в эти годы. Весной 1853 года генерал-губернатор Восточной Сибири H.H. Муравьев-Амурский представил Николаю I записку, в которой подробно изложил свои взгляды на укрепление позиций России на Дальнем Востоке, подчеркнув важность тесных отношений с Соединенными Штатами и неизбежность распространения их влияния по всей территории Северной Америки. «С изобретением и развитием железных дорог, – писал H.H. Муравьев-Амурский, – теперь более, чем прежде, стало очевидно, что Соединенные Штаты «неминуемо распространятся по всей Северной Америке». «Нам нельзя не иметь в виду, – продолжал автор записки, – что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши. Нельзя было однако ж при этом соображении не иметь в виду и другого: что весьма натурально и России, если не владеть всей Восточной Азией, то господствовать на всем азиатском прибрежье Восточного океана. По обстоятельствам мы допустили вторгнуться в эту часть Азии англичанам… но дело это еще может поправиться тесной связью нашей с Северо-Американскими Штатами» [200] .