О. Рачков - Мир коллекционера

— Вот был такой случай, — перебил его другой брат. — Нагрянули как–то в одно веселенькое заведение подвыпившие офицеры–белогвардейцы. Все были из отдельного полка войск Северо–Западного корпуса. Приехал с ними командир полка. Пожилой такой, выхоленный, солидный. На нем новая голубая кавалерийская венгерка с эполетами полковника.

Компанию уже ждал заранее сервированный банкетный стол на 20 персон. Тут стали появляться и «дамочки сердца» каждого офицера. Пили, танцевали, пели чуть не до трех часов ночи.

Первым поднялся полковник. Он подозвал официанта, бросил небрежно на стол несколько пачек новеньких сороковок: «Плачу за всех!»

Официант, конечно, деньги понес хозяину в конторку. Тот стал проверять выручку, пересчитывать и вдруг заметил, что сороковки эти вроде бы не такие, как надо. И цвет фона не тот, и печати.

Хозяин, конечно, вдогонку за щедрым гостем. Перехватил его на выходе: «Позвольте, — говорит, — как же так?»

Полковник смерил его быстрым взглядом: «Какая чушь, об этом не стоит даже и говорить. Приходите завтра в комендатуру и я заменю вам керенки на николаевские».

В ту же ночь хозяин того увеселительного заведения был арестован и бесследно исчез. Как оказалось, он оскорбил подозрением самого Булак–Балаховича!

По правде сказать, я не очень–то поверил этому «живописному» рассказу своих попутчиков. Хотя хорошо запомнил подробности его. И эпизод этот в поезде нет–нет да и всплывал в моей памяти.

Жизнь шла своим чередом. За эти годы я много перечитал мемуарных произведений, касающихся периода гражданской войны, но нигде не встретил упоминания о деньгах Булак–Балаховича. И только после издания русским эмигрантом Н. Кардаковым в Берлине каталога денежных знаков России (1956) нашел косвенное подтверждение услышанного когда–то в поезде. Каталог Н. Кардакова подтвердил, что Булак–Балахович действительно выпускал свой денежный знак по типу «керенок» достоинством в 40 рублей, а в 1963 году я получил письмо от коллеги по коллекционированию, ленинградского художника Б. Н. Уварова, который, оказывается, специально занимался исследованием эмиссионных дел Булак–Балаховича. Б. Н. Уваров тоже подтвердил факт фабрикации Булак–Балаховичем фальшивых «керенок». В другом же своем письме он сообщил, что располагает сведениями о том, что «керенки» печатались Булак–Балаховичем вначале в номере одной из гостиниц г. Пскова, а позднее в самой комендатуре. Делалось это без широкой огласки, так как деньги предназначались преимущественно для расчетов при кутежах.

Так больше чем через тридцать лет я получил подтверждение того, чему не поверил в поезде в 1922 году.

В областях Поволжья после захвата Самары войсками белочехов образовалось контрреволюционное правительство «Совет управляющих ведомствами Комитета членов учредительного собрания». Это самозванное правительство объявило себя Всероссийской верховной властью. Деятельность его продолжалась не более пяти месяцев, однако и за этот короткий срок оно успело обрушить на рынки Поволжья огромное количество денежных суррогатов. Причем первой крупнейшей эмиссией этого правительства был выпуск в обращение облигаций старых займов, огрифованных каучуковыми штемпелями с надписью: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами по номинальной цене, при наличии настоящего штемпеля и особого пробивного знака».

Уместно напомнить, что примитивность оформления путем наложения штемпельной надпечатки вызывала недоверие и создавала возможность для широких подделок.

Второй и тоже крупнейшей эмиссией был выпуск краткосрочных обязательств «Совета управляющих ведомствами Комитета членов учредительного собрания». Эти обязательства печатались в одной из самарских типографий на вексельных бланках царского образца. Серия их составила 6 номиналов — от 50 до 5000 рублей. Кроме того, во всех городах Поволжья курсировали свои местные суррогаты тоже в виде облигаций с надпечатками, но уже со штемпелями местных банков.

В тревожные дни, когда войска белочехов, подкрепленные отрядами сибирских белогвардейцев, подходили к Екатеринбургу (Свердловску), областной исполнительный комитет Советов Урала сделал памятную типографскую надпечатку на пятирублевом кредитном билете Урала, выпущенном с разрешения Советского правительства.

Надпечатка гласила: «В память первого года гражданской борьбы Российской Социалистической Федеративной республики немецкому пролетариату и его вождю Карлу Либкнехту от пламенного боевого пролетариата Урала».

Кредитные билеты с этой надпечаткой были розданы как сувениры членам совета и военнопленным немцам, добровольно вступившим в ряды советских войск.

В мае — июне 1918 года чехословацкий корпус, состоявший из военнопленных, поднял мятеж против Советской власти. Поддержанные белогвардейцами, чехи захватили Челябинск, а 25 июня—Екатеринбург. В июне — июле укрепилась власть казачьей верхушки в Оренбургской и Уральской губерниях. Таким образом, на Урале и в Приуралье буржуазия торжествовала свою, хотя и временную, победу. В этот период на Урале почти одновременно возникло три самостоятельно действовавших контрреволюционных правительства.

В Екатеринбурге это был областной комиссариат, в Оренбурге — правительство войскового круга во главе с атаманом Дутовым, в Уральске тоже правительство войскового круга во главе с Фомичевым.

Во время гражданской войны на денежных рынках Урала сначала обращались кредитные билеты царского образца и расчетные знаки Временного правительства Керенского, затем их дополнили суррогаты учредиловцев, позднее — знаки Сибирского правительства и, наконец, обязательства Колчака. Наряду с ними в Оренбурге курсировали дутовские денежные знаки, выпускавшиеся от имени правительства войскового круга, в Уральске имели хождение 6–процентные краткосрочные обязательства Уральского казачьего войска, а некоторые другие города и населенные пункты Урала широким потоком выпускали местные боны, квитанции, ордера и прочие суррогаты. Например, в Белорецке появились чеки Белорецкого завода, в Надеждинске — боны Богословского горного округа, в Екатеринбурге — чеки различных частных банков и т. д.

В феврале 1919 года после захвата колчаковскими войсками Перми ставленник Колчака уполномоченный Прикамского района Евсеев в связи с недостатком в казне государственных денежных знаков сфабриковал свои, использовав для этой надобности также облигации старых займов, найденных в запасах Боткинского и Ижевского казначейств. На эти облигации Евсеев поставил штемпель: «Имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами по номинальной цене».