Вольфганг Акунов - Самураи державы Ямато

Ступенькой ниже «бакуфу» в государственной иерархии сёгуната Токугава стояли самурайские владетельные князья-«даймё», стоявшие во главе двухсот шестидесяти провинций Страны восходящего солнца и управлявшие этими провинциями, — разумеется, не по собственному усмотрению, как это было накануне гражданской войны, а в строгом соответствии с предписаниями, полученными от «сёгуна» через «бакуфу». Памятуя об ужасных уроках столетней гражданской войны, «сегуны» из рода Токугава установили над всеми «дайме» строжайший и неусыпный контроль. В эпоху правления «военного дома» Токугава вес «дайме» были обязаны регулярно (первый раз — через год после назначения) являться в столицу сегуната (причем с семьей и свитой) и отчитываться перед «палаточным правительством», которое могло в любой момент отозвать их (именем «сегуна») и назначить управлять другой провинцией, осуществляя регулярную «перетасовку кадров». По прошествии года «дайме» получал дозволение вернуться от сегунского двора в свою провинцию, но его супруга и дети владетельного князя (на всякий случай, как бы чего не вышло) оставались при дворе «сегуна» в качестве заложников. С тех пор по всей Японии потянулись длинные процессии — это провинциальные «дайме» в сопровождении многочисленной челяди переезжали, по воле «сегуна» и «бакуфу», с места на место.

Что касается рядовых самураев, то лишь немногие из этих «боевых холопов» подчинялись непосредственно «сегуну», правившему Страной восходящего солнца из Эдо. Значительная часть самураев — около четырехсот тысяч «буси» вместе со своими семьями — находились в распоряжении провинциальных «дайме» (хотя и считались — как, впрочем, и «дайме» — состоящими на военной службе у «сегуна», а формально — на службе у Тэнно, как и сам «сегун»). Большинство «боевых холопов» проживало имешю в столицах провинцией — одни в крепости своего сюзерена-«дайме», другое — в стоявших вокруг нее небольших домах с «приусадебными участками». Так бывшие сельские жители становились горожанами. В провинциях самураи выполняли обязанности, возлагаемые на них местными «дайме». Одним выпадала военная стезя — они служили во «внутренних войсках», обеспечивая порядок в городах и провинциях, в личной гвардии «дайме», или же несли гарнизонную службу в крепостях или же сторожевую службу на сухопутных и морских границах страны (отражая набеги пиратов и недобитых «варваров»). Однако, в связи с общим снижением уровня военной опасности, большинство «боевых холопов» эпохи сегуна Токугава перешло к мирным занятиям (совершенно нетипичным для них в «классическую» эпоху покорения варваров и междоусобных войн, собственно, и вызвавшую к жизни самурайское сословие). Самураи управляли поместьями и товарными складами, трудились в качестве сборщиков налогов, вербовали крестьян для проведения строительных работ, словом — превратились в государственных чиновников. За это они получали установленное жалованье.

Однако став фактически государственными чиновниками (или, говоря по-русски, «крапивным семенем»), «боевые холопы» державы Ямато отнюдь не перестали считать себя воинским чином, или, говоря по-европейски, «дворянством меча». Напротив! Они, пожалуй, в большей степени, чем когда бы то ни было ранее, ощущали себя знатными воинами, элитой японской нации. Это объяснялось их традиционным военным воспитанием и особым образом жизни — даже в мирное время они обязательно подолгу предавались воинским упражнениям, неустанно совершенствуя свои навыки в обращении с мечом и другими видами оружия и в боевых искусствах.

Но еще важнее для самосознания самураев было их исключительное положение в обществе, которое за ними признавал закон. Уже вскоре после провозглашения «сегуном» Иэясу Токугава разделил всех своих (формально — императорских) подданных на четыре сословия:

1. «Боевые холопы».

2. Крестьяне.

3. Ремесленники.

4. Торговцы.

При этом в соответствующем указе «сегуна» особо оговаривалось, что самураи — «господа среди четырех сословий».

Кстати говоря, за пределами перечисленных выше четырех сословий самурайского государства «токугавского образца» находилась своеобразная «каста неприкасаемых» — так называемое сословие «эта» (люди, род деятельности которых считался «грязным», «нечистым», «недостойным детей Солнца») — мусорщики, работники скотобоен и т. д.

О том, какое значение привилегированное положение самураев эпохи сёгуната Токугава по сравнению со всеми другими сословиями имело на деле, говорит следующий пример. Любой японский «боевой холоп» (от «сёгуна» до простого караульного воина) обладал особой, дарованной ему законом, привилегией — «убить и уйти». Это означало право самурая убить любого человека трех низших сословий, не оказавшего ему должного почтения (например, перебежавшего ему дорогу или недостаточно быстро поклонившегося при встрече с ним). Случаи подобных бессудных расправ были нередкими, но воспринимались как нечто само собой разумеющееся.

Как уже, наверно, стало ясно уважаемым читателям, сословие японских «боевых холопов» объединяли и сплачивали в единое целое вовсе не чины и звания, не полученные за верную службу владения и прочие материальные блага, и уж тем более не образ жизни (как раз в этом плане различия между «буси» были весьма велики, ведь самураем был и рядовой «буси», и могущественный «сэйитай сёгун»). Всех самураев сплачивало воедино нечто нематериальное, а именно — представление об идеальном «доблестном муже». Всякий «боевой холоп» стремился к единственной достойной человека его рода, круга, происхождения и положения высокой цели — стать таким «доблестным мужем». Долгий и трудный путь к достижению этой высокой цели самурайские идеологи и обозначали уже упоминавшимся нами выше термином «бусидо», «путь воина».

«Бусидо» был основным моральным законом, кодекс идеального поведения воина, руководствуясь которым жил в этом мире самурай. Можно даже сказать, что «бусидо» со временем превратился в нечто вроде специфической, сугубо самурайской «религии» (если рассматривать «религию» в ее исконном значении, означающим по-латыни: «то, что объединяет», «то, что сплавляет», «то, что спаивает воедино»). Все «боевые холопы» державы Ямато старались неукоснительно следовать заветам этой «религии». В каждом отдельном княжестве существовали как общие, так и свои, специфические, правила «бусидо». Прежде всего, всякий «буси» был обязан усвоить три главные, или основные, добродетели:

1. Верность.

2. Чувство долга.

3. Храбрость.

Отступать от этих главных добродетелей «буси» не должен был никогда и ни при каких жизненных обстоятельствах.