Николай Богомолов - Вокруг «Серебряного века»

И в другом месте: «В искусстве могут быть неразрешенные диссонансы — „неприятное для слуха“ — ибо в нашей душе есть диссонанс, которым и разрешается первый. Пример дыр бул щыл и т. д.» [785].

Наконец, последнее из известных нам автотолкований стихотворения находится в воспоминаниях Крученых об опере «Победа над солнцем» (1960), хотя там оно введено не впрямую: «Эренбург, в тетради Preuves пытается с 40-лет<���ним> опозданием перевести на французский язык „дыр бул щыл “ — но это ему никак не удается <���…> В. Даль в предисловии к своему толковому словарю говорит, ч<���то> по-русски писали только Крылов и Грибоедов, а у П<���ушкина> — ½ франц<���узская> речь. Вот я и попытался дать фонетический звуковой экстракт русского яз<���ыка> со всеми его диссонансами, режущими и рыкающими звуками (вспомните хорошие буквы „р“ „ш“ „щ“) и позднее — чтоб было „ весомо, грубо, зримо“: весомо = самый тяжелый низкий звук, это и есть еры. Кстати, пример и из Некрасова: „бил кургузым кнутом спотыкавшихся кляч“ — это тоже настоящий русский язык. Конечно, если бы Даль услышал мой opus, он наверняка выругался бы, но не мог бы сказать, что это итальянская или французская фонетика» [786].

Как своеобразный автокомментарий и до некоторой степени развертывание некоторых мыслей читается высказывание Крученых, воспроизведенное в воспоминаниях В. П. Нечаева: «В конце 1964 или начале 1965 года <���…> он <���Крученых> <���…> сказал: „Оно написано для того, чтобы подчеркнуть фонетическую сторону русского языка. Это характерно только для русского. Французы пробовали перевести на свой язык, да ничего не получилось. В русском языке это от русско-татарской стороны. Не надо в нем искать описания вещей и предметов звуками. Здесь более подчеркнута фонетика звучания слов. <���…> Это есть в поэзии негров и в народной поэзии. Часто в детских считалках“» [787].

Современники многократно по разным поводам ссылались на это стихотворение. Если отбросить сугубо негативные отклики и упоминания, то следует признать существенными, конечно, прежде всего суждения соратников Крученых по футуристическому стану.

Хлебников охотно примкнул к самооценке стихотворения в «Декларации слова как такового»: «Дыр бул щыл точно успокаивает страсти самые расходившиеся» [788]. Казимир Малевич в частном письме рассуждал, приветствуя данный опыт Крученых как поэзию, действительно лишенную смысла, освобожденную от него: «…новые поэты повели борьбу с мыслью, которая порабощала свободную букву, и пытались букву приблизить к идее звука (не музыки). Отсюда безумная или заумная поэзия „дыр бул“ или „вздрывул“. Поэт, оправдывался ссылками на хлыста Шишкова, на нервную систему, религиозный экстаз и этим хотел доказать правоту существования „дыр бул“. Но эти ссылки уводили поэта в тупик, сбивая его к тому же мозгу, к той же точке, что и раньше. Поэту не удается выяснить причины освобождения буквы. Слова как в „таковое“ — вылазка Крученого и, пожалуй, она дает ему еще существование. Слово „как таковое“ должно быть перевоплощено „во что-то“, но это остается темным, и благодаря этому многие из поэтов, объявивших войну мысли, логике, принуждены были завязнуть в мясе старой поэзии <���…> Крученых пока еще ведет борьбу с этим мясом, не давая останавливаться ногам долго на одном месте, но „во что“ висит над ним. Не найдя „во что“, вынужден будет засосаться в то же мясо» [789].

Подробнее всего это стихотворение анализировал Д. Бурлюк: «Я не знаю, в каком точно году составил Крученых эти стихи, но не поздно здесь объяснить их. Нам теперь привычным и гордым кажется слово „СССР“ (звуковое) или же денежно-солидным (зрительное) „СШ“ <���…> Я не пишу здесь исследования, но предлагаю для слов, подобных „СССР“, характеризующий процесс их возникновения термин — алфавитационное слово. Алфавитация словес: русский язык нужно компактировать… Титловать… сокращать… усекать. Крученых, сам того не зная, создал первое стихотворение на принципе инициализации словес. Он поставил местами только заглавные инициальные звуки слов. <���…> „Дыр Бул щол“ — дырой будет уродное лицо счастливых олухов (сказано пророчески о всей буржуазии дворянской русской, задолго до революции, и потому так визжали дамы на поэзо-концертах, и так запало в душу просвещенным стихотворение Крученых „Дыр бул щол“, ибо чуяли пророчество себе произнесенное)» [790].

Критики же, не принадлежавшие к будетлянскому лагерю, многократно упоминая стихотворение или даже цитируя его, полностью присоединялись к той точке зрения, что оно и в самом деле написано на неведомом, заумном языке, толкованию не подлежащем. Оценки же их касались удачности или неудачи этой попытки. В качестве образца процитируем только фрагмент из не изданной при жизни работы П. А. Флоренского: «Мне лично это „дыр бул щыл“ нравится: что-то лесное, коричневое, корявое, всклокоченное, выскочило и скрипучим голосом „р л эз“ выводит, как немазанная дверь. Что-то вроде фигур Коненкова. Но скажете вы: „А нам не нравится“, — и я отказываюсь от защиты. По-моему, это подлинное. Вы скажете: „Выходка“, — и я опять молчу, вынужден молчать» [791].

Позднейшие исследователи также не обошли стихотворение своим вниманием. В классической истории футуризма В. Ф. Марков писал: «Стихотворение начинается энергичными односложными словами, напоминающими русские или украинские; за ними следует этакое взлохмаченное и шершавое трехсложное слово; затем как будто обрывки какого-то слова; две последних строки составлены из слогов и отдельных букв; заканчивается оно странным, совсем не по-русски звучащим слогом…» [792]В какой-то степени его наблюдения варьировали очень многие, не занимавшиеся стихотворением специально. В качестве образца приведем фрагмент талантливой работы голландского исследователя: «Слово само по себе могло считаться произведением искусства. Это вело к знаменитому заумному языку , специфическому роду поэтического языка, часто в высшей степени экспериментальному, который не мог быть связан с определенным значением, а, в крайнем случае, вызывал некоторые неотчетливые смысловые ассоциации или эмоциональную реакцию. В наиболее крайней форме этот тип языка был развит Крученых, значительная часть поэзии которого является чистым языковым экспериментом». Затем цитируется «Дыр бул щыл…» вкупе с другими стихотворениями Крученых, которые мы также будем цитировать далее, а в продолжении читаем: «„Значение“ этих текстов главным образом находится в акцентировании „безобразных“ звуков (например, дыр бул щыл ), которое может быть понято как полемика с символистскими предпочтениями слова-музыки. Тексты Крученых вторят шуму улицы, который прославляли футуристы. Этот шум улицы является шумом как таковым: за ним нет никакой философии или символических идей» [793].