Николай Богомолов - Вокруг «Серебряного века»

В. Ф. Ходасевич. Слова о его «измене» относятся к тому, что С. А. Соколов был первым редактором, печатавшим стихи Ходасевича. Причины расхождения двух поэтов, случившегося между июлем 1908 и сентябрем 1909 г., нам достоверно не известны. Судя по тону письма Соколова к Ходасевичу от 18 сентября 1909 г., скорее всего, они относились к сфере финансовых расчетов.

Муни — псевдоним Самуила Викторовича Киссина (1885–1916), поэта, ближайшего друга Ходасевича, о котором тот оставил известные мемуары в книге «Некрополь». Подробнее см.: Киссин Самуил (Муни). Легкое бремя: Стихи и проза. Переписка с В. Ф. Ходасевичем / Изд. подгот. И. Андреева. М., 1999.

Имеются в виду Борис Константинович (1881–1972) и Вера Алексеевна (урожд. Орешникова, в первом браке Смирнова, 1879–1965) Зайцевы. Зайцев входил в круг молодых московских писателей, близких к символизму. В альбоме Рындиной и Соколова остались записи Зайцевых начала 1914: «Привет государю моему Грифу и его Грифонше. Бор. Зайцев» и «Милые! Здесь у Вас хорошо, но в доме Бахрушина было лучше. Вера Зайцева» (РГАЛИ. Ф. 2704. Оп. 1. Ед. хр. 17. Л. 12 и об.).

О Белом Рындина подробно вспоминала в своих мемуарах.

Сохранилось одно письмо Брюсова к Рындиной от 19 марта 1909:

«Многоуважаемая Лидия Дмитриевна!

Обстоятельства решительно не позволяют мне воспользоваться Вашим любезным приглашением и обедать сегодня у Вас. Я весьма огорчен этим и очень, очень перед Вами извиняюсь. Мне хочется, чтобы Вы верили, что я в данном случае уступаю необходимости.

Вы мне позволите, поэтому, быть у Вас в тот же час, как Н. А. Попов, то есть в начале восьмого.

Сердечно уважающий Вас

Валерий Брюсов.»

Имеется в виду журналист, сотрудник московских газет А. А. Тимофеев.

Поэт Виктор Иванович Стражев (1879–1950). Соколов относился к нему с симпатией.

Не исключено, что речь идет о близком к «Грифу» художнике Василии Васильевиче Владимирове (1880–1931), оформлявшем «Стихи о Прекрасной Даме» А. А. Блока и «Возврат» Андрея Белого. Однако фамилия «Шорникова» в его окружении нам не встречалась. Женился он в 1914 на Л. М. Горвиц. См. наиболее подробную работу: Демиденко Ю. Б. B. В. Владимиров — художник первой книги Блока // Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. СПб., 1999. Вып. IV. С. 253–265.

26 января 1909 Вяч. Иванов читал в московском Литературно-художественном кружке лекцию «О русской идее» (подробнее см.: Оккультизм. C.239–254). Об отношениях Вяч. Иванова с Рындиной известно не очень много, однако они явно были связаны с мистическими чувствованиями. В «Ушедшем» Рындина рассказывала: «я с особой благодарностью вспоминаю Вячеслава Иванова. <���…> Я находила у него ответы на волновавшие меня вопросы искусства и религии. <���…> Много нужных советов он мне дал, некоторым из них я следовала всю жизнь» (С. 310–311).

31 января 1909 А. Р. Минцлова писала Иванову: «Сегодня у меня была Лидия Дмитриевна (жена Грифа). Об этом свидании я должна сказать Вам лично, писать этого нельзя. Это…. невыразимый ужас, и имени нет тому, что я узнала — Она пришла ко мне в 3 часа дня сегодня — я знала. Вас нельзя было вызвать тотчас, в эти часы Вас не было уже дома — (4 ч<���аса> дня). Но у меня к Вам серьезная, глубокая просьба, Вячеслав. Я умоляю Вас, в понедельник этот (день Сретения Господня, великий день ), в 2 ч<���аса> дня приехать к Христофоровой, у меня будет Лидия Дмитриевна, Соколова, которой необходимо видеть Вас и поговорить с Вами. Я не могу допустить, чтобы ее изувечили так. — Эту жизнь надо спасти. И я прошу Вашей помощи здесь, Вячеслав, т. к. она чувствует огромную симпатию и доверие к Вам» (РГБ. Ф.109. Карт. 30. Ед. хр. 7. Л. 16 об. — 17 об.). Нам неизвестно, какую именно помощь оказал Иванов Рындиной, но в письме того же 1909 (само письмо не датировано, а обозначение месяца на штемпеле читается неясно — то ли II, т. е. февраль, то ли 11, т. е. ноябрь) Рындина писала: «Мне стало как-то внутренне необходимо написать Вам, дорогой Вячеслав Иванович, и я решила воспользоваться Вашим позволением и спросить о Вас — сказать кое-что о Москве и о себе. Я слышала от Н. А. Бердя<���ева>, что возможен Ваш приезд в Москву еще в этом сезоне. Я Вас ужасно прошу: дайте тогда знать о себе — мне было бы тяжело знать, что Вы были в Москве, — Вячеслав Иванович, а я с Вами не увиделась. У меня все время была тайная надежда попасть в Петербург, но, кажется, ей не будет суждено осуществиться. Гипноз дал мне себя знать. Оказывается, что я в продолжен<���ие> полуторых месяцев <���так!> ходила с воспалением легких. — Мне было велено не чувствовать боли и сознавать себя здоровой. И вот теперь гипноз отошел, и я оказалась с процессом в легком и лихорадк<���ой>, которую я наконец почувствовала, она была больше месяца. А я-то удивлялась иногда, отчего у меня горит тело и что-то жжет внутри. Я без ужаса не могу вспомнить обо всем этом. — Каким благодеянием был для меня Ваш приезд. — Ваша лекция, где я увидела Ан<���ну> Руд<���ольфовну> — И Ваша и ее поддержка. — Вы были первыми, не заинтересовавшимися опытами. — Все обычно, когда я говорила: „Я сомнамбула — но я хочу уйти“, — отвечали: „Уходите, только я еще посмотрю это, и там Вы можете уйти“, — а сил у меня не хватало, какая-то пустота внутри, и где-то глубоко, глубоко — ужас, а перед чем — неясно. Теперь, мне кажется, внутренно я тверда. Благодаря болезни, сижу дома, — несмотря на слабость, заставляю себя заниматься полчаса пластикой с балериной, — а остальное читаю и думаю, и мне кажется, что, оторвавшись от внешнего, я сильней чувствую себя и становлюсь тверже. Жду с нетерпением приезда Ан<���ны> Руд<���ольфовны>. О здоровии своем не печалюсь, слабая боль в боку не мешает мне жить, а сидение дома освобождает от многого, не нужного мне. — Думаю, что выздоровею, т. к. все предписанное мне доктором исполню, — смерти же тоже не боюсь. Я боялась бы только умирать постепенно от чужой воли, а умереть, потому что тело отжило и не может больше служить мне, не боюсь — будет, что нужно! Недели две я буду еще сидеть в Москве и в комнате, а там, если будет возможно, постараюсь куда-нибудь на солнце. Сделаю все возможное, чтоб жить. Мне ведь еще так мало лет, — может быть, я еще нужна. И мне жаль Сережу. Теперь и он уже по-настоящему боится гипноза для меня. Москва сейчас тяжелое зрелище. Рефераты анти-декаденские <���так!> имеют бурный успех. Настоящие люди молчат — Белый в деревне. — Защищают декаденство (я говорю это слово умышленно неверно) какие-то фельетонисты Ермиловы и присн<���ые>. Приехал Леон<���ид> Андр<���еев> (хочет основать театр с неким Фальковским — это Ваш Петерб<���ургский>) — почти ежедневно среди каких-то ужасных людей. — Ничего, ничего нет сейчас здесь настоящего, атмосфера тяжелая, вспоминаю Ваш приезд и все, связанное с ним, как светлый луч. Привет Вам, Вячеслав Иванович. Спасибо. Лидия» (РГБ. Ф. 109. Карт. 33. Ед. хр. 101). См. также: Богомолов Н. А. От Пушкина до Кибирова. С. 189–191.