Николай Богомолов - Вокруг «Серебряного века»

Однако существуют материалы, которые помогают несколько уточнить эти сведения. В мае 1903 года в Петербурге по делам издательства «Скорпион» находился один из весьма активных в тот год его деятелей Михаил Николаевич Семенов (1872–1952) [361]и в письмах давал регулярные отчеты своему шурину, меценату «Скорпиона» С. А. Полякову. По этим письмам составляется выразительная картина цензурной истории «Будем как Солнце», основанная уже не на документах, а на впечатлениях от бесед с начальником Главного управления по делам печати сенатором Зверевым.

12 мая Семенов пишет:

Дело с „Будем как солнце“ обстоит очень скверно. Сегодня видел Зверева, он мне сказал следующее: „Когда я Вас видел первый раз, то я сказал Вам, что придется выкинуть несколько порнографических стихотворений; член же совета, читавший книгу, нашел кроме того многостихотворений антирелигиозных, что очень усложняет дело, наверное, придется сделать большие выкидки“.

По моему настоянию он соберет в субботу совет главного управления, а в следующий понедельник мне будет известно его решение. Что делать, если выкидок будет действительно много? Во всяком случае, это какая-то ерунда, так как в действительности нет ничего подобного, о чем они говорят.

Если увидишь Бальмонта, передай ему все это. <���…>» [362].

21 мая последовало продолжение истории:

сейчас только кончилась борьба моя со Зверевым и его соратниками за „Дьявола“, „Святого Георга“ и за многое другое, о чем ты там в Москве по наивности своей даже и не подозреваешь. Дьявола отстоял, а Святым Георгом пришлось пожертвовать.

В общем, картина такова: исключаются

стр. 143 Воздушное обладание

145. Первоцвет

151. Лепет <���искушенной>

157. Да тебя одну <���люблю я, сладострастная>…

159. Сладострастие

160. Волнообразно двигая <���спиной>…

162. Как жадно я люблю твои <���уста>…

220. Святой Георгий.

215. Из стихотворения Мережковскому выкинуты следующие три строки: „Весь дикий бред, весь ужас христианства“, кончая словом „утес“.

Вот и все!

Почему выкидывается „Лепет искушений“, а оставляется „Мы с тобой смеемся в забытьи“, могут объяснить лишь умы государственные.

Советую тебе сделать следующее: из стр. 143, 144, 145 и 146, выкинув 143 и 145, составить одну осьмушку, напечатав на одной ее стороне 143, а на другой 146.

То же самое из стр. 157, 158, 159, 160, 161 и 162, можно оставить одну восьмушку, напечатав стр. 157 и 162.

Впрочем, делай как хочешь. Зверев разрешил заменять выкинутые стихотворения новыми, лишь бы они были цензурны. Из оставленных мне Бальмонтом 6 стих<���отворений> одно нецензурно („Какая-то властная сила“). Это отзыв Зверева — он их читал.

Эти 6 стих<���отворений> прилагаю.

В понедельник у меня был Бальмонт и говорил, что если понадобятся для замены еще стихи — он немедленно пришлет. Если вздумаешь все 8 (выкинутые) заменять новыми, то напиши, как думаешь поступить относительно 2-х недостающих: напишешь ли Бальмонту сам или сделать это мне? <���…>» [363]

27 мая:

«<���…> сегодня был в Главном Управлении по Д<���елам> П<���ечати>. Распоряжение уже сделано. Но ты, очевидно, забыл, что исправления мы можем делать без всякого распоряжения Г<���лавного> У<���правления>, что и было с Пшибышевским. Получил ли ты второй вариант исправлений, который я послал тебе в „Метрополь“ вместе с письмом Бальмонта, где указан порядок? Когда исправления будут сделаны и книга представлена в Комитет, ты отправься туда сам и скажи, что новые стихи читал Зверев и нашел их цензурными — тогда они выпустят книгу сейчас же, иначе продержат снова 7 дней. <���…>» [364]

И, наконец, 31 мая:

телеграммы твоей („что вместо Георгия солнце выйдет среду“) я совершенно не понимаю. Я же послал тебе вторую серию стихов с письмом Бальмонта, в котором было помечено, что в какое место и что после чего. Разве не было там стих<���отворения>, заменяющего „Георга“? <���…>

Если ты вообще этого письма не получил, то выйдет ерунда, ибо теми стихами, которые дал мне Бальмонт в Москве и которые я отсюда переслал тебе — он недоволен. Потом,как же может книга выйтив среду, когда нет стих<���отворения> на место „Георга“? Что значит выйдет? Из типографии? Неужели для этих пустых исправлений понадобилось больше недели?

А кроме того, цензура, наверное, захочет продержать книгу снова 7 дней. <���…>» [365]

Процитированные письма объясняют до того остававшиеся не очень понятными обстоятельства: почему Бальмонт просит Брюсова: «Напишите о моей книге не откладывая, и отдайте в „Новый путь“» [366]лишь 8 июня? Почему он справляется о получении книги у Ясинского лишь 1 июля (см. выше)? Почему близкая к символистскому кругу, в том числе и к Бальмонту, Л. H. Вилькина 21 июня справлялась у Брюсова: «Выйдет скоро его сборник?» [367]Если книга вышла в свет в конце марта или начале апреля, такая медлительность непонятна; если же она появилась в начале июня — все становится на свои места.

Более никогда Бальмонт эти стихи не вводил в текст своей книги, даже там, где это, видимо, было бы возможно. Вместе с тем он и не отказывался от них. В 1923 году у него возник план, о котором он сообщал одной из своих корреспонденток: «Мы условились с ней <���художницей Н. С. Гончаровой> о некоем поэтическом предприятии. Я перепишу в одну небольшую тетрадь те стихи из „Зачарованного Грота“, которые в свой час цензура уничтожила, присоединю к ним еще десятка два наилучших и наиболее смелых стихотворений, посвященных страсти. Люси <���Савицкая> переведет, а Гончарова даст свои волшебные иллюстрации. Издателя французского для такого предприятия мы, конечно, найдем, и успех такая книга будет иметь, я полагаю, большой» [368]. О судьбе этого плана нам более ничего не известно, но свидетельство весьма выразительно.

Как кажется, у нас есть все основания полагать, что исключение семи стихотворений из книги было результатом цензурного вмешательства и должно быть ликвидировано. Однако и замену стихотворений, оставшуюся и в дальнейшем во всех последующих изданиях сборника без изменений, мы не можем игнорировать. Поэтому предлагаем будущим текстологам Бальмонта исходить из двух вариантов печатания цикла «Зачарованный грот»: публиковать его по доцензурному варианту, воспроизводимому нами, с добавлением семи стихотворений под рубрикой «Стихотворения, заменившие исключенное цензурой», или же, наоборот, печатать подцензурный вариант с непременным добавлением «Стихотворений, исключенных цензурой».