Николай Богомолов - Вокруг «Серебряного века»

[Не менее неудачн<���ы> объяснен<���ия> искусс<���тва>, с<���ос>тоящие в связи с этой теорией, пытающие<���ся> ее видоизменить, усовершенствовать. Такова теория «подражания» и «внутреннего подражания»].

Почти столь же древней являет<���ся> другая теория, теп<���ерь> еще живущая в глуб<���ине> современных сознаний . Это теория о том, что задача искусства — осуществить новую Красоту.

1) не прост<���о>

2) Есл<���и> «красота» особ. <1 нрзб>, то чт о ?

Рядом можно поставить ту теорию, весьма не<���о>пределенн<���у>ю и этой своей неопределенн<���остью> привлекат<���ельную>: та, по кот<���орой> задача искусс<���тва> сводится к создан<���ию> особен<���ного> «эстет<���ического> наслажд<���ения>». Но следует спросить, имеет ли здесь сл<���о>в<���о> «насл<���аждение>» свой обы<���чный> смы<���сл>? Если да, если рождение именно чув<���ст>ва насл<���аждения>, <1 нрзб>, то следует ответить, что как далеко не все произ<���едения> иск<���усства> прекрасн<���ы>, так далеко и не все дают наслаж<���дение>. Мн<���оги>е <1> в<���ы>зывают чув<���ст>ва крайне тяжел<���ых> мучений: так<���овы> нек<���оторые> сатир<���ы>, так<���овы> ром<���аны> Дост<���ое>в<���ского>, так<���овы> страшные картины <1 нрзб> Риберы и т. п<���о>д. Лев Толстой остроумно сравнил людей, ищущих в иску<���сстве> одно насл<���аждение>, с тем<���и> ――――――

Если же слову «эст<���етическое> нас<���лаждение>» давать иной, особый, спец<���иальный> смысл, не имеющ<���ий> ничего общ<���его> с общим см<���ыслом> слова «насл<���аждение>», то прежде чем истол<���ко>в<���ы>вать искусс<���тво> через «э<���стетическое> насл<���аждение>», надо истолковать этот последний термин.

Горазд<���о> бол<���ее> научный характер носит теория, утверж<���дающая>, что сущность и<���скусства> — та же, но игры. И<���скусство> — есть <2 нрзб> [455]. Теория эта, впервые выдв<���инутая>, каж<���ется>, Шиллером, б<���ыла> развита <1 нрзб> и в нас<���тоящее> вр<���емя> защищается…… [456]

См. Мейман 119 39 .

Точно так же <1 нрзб> теорией является та, кот<���орая> видит в искусс<���тве> — <1 нрзб> и общение чув<���ст>вами. Теор<���ия> эта, выдвинутая у нас Гиляр<���о>в<���ым>-Плат<���о>н<���о>в<���ым> и потом с немал<���ым> диалект<���ическим> та<���лантом> разв<���итая> Львом Толстым — имеет за собой извест<���ные> преимущ<���ества>. Ее главн<���ая> сила в том, что она объясняет все явления искусс<���тва>, в том числе и сов<���е>рш<���енно> слаб<���ые>, неуд<���ачные>, кот<���орым> мы готовы отказ<���ать> в имен<���и> худ<���ожественного> произв<���едения>. Эта теор<���ия> не налагает никак<���их> норм, она только объясн<���яет>, почему у худ<���ожников> возник<���ает> желание твор<���ить>, а у друг<���ого> чел<���овека> воспр<���инимать> их твор<���ени я>. «Слов<���ами>, гов<���орит> Лев Тол<���стой>, люди пер<���е>дают др<���уг> другу св<���ои> мыс<���ли>, искусством — свои чув<���ст>ва».

Что такое , М. 121 [457].

(4)Таковы наиб<���олее> распрост<���раненные> ответы на вопрос, что такое искусство. Они все нас удовлетв<���орить> не могут.

Обратимся теперь к объективн<���ому> рассмотрению тех произвед<���ений>, которые признаются произвед<���ениями> искусства, чтобы найти в них какие-либо существенные общие черты, единящие их в отд<���ельную> группу явлений.

Такой существенной чертой представляется нам то, что в каждом искусс<���тве> и в каждом его отд<���ельном> создании как бы сознательн<���о> закрыва<���ю>т<���ся> глаза на целый ряд граней дей<���ст>витель<���ности>, кроме одной или, по кра<���айней> мере, нескол<���ьких>.

Так скульптор не видит ничего, кроме форм. Он как бы забывает, что в мире есть краски, есть звук<���и>, есть движения. Он знает лишь чистые формы, причем дл<���я> него даже имеет второст<���епенное> значение, из какого материала он создает. И мы можем пр<���е>д<���ста>ви<���ть> себе гениаль<���ное> скульпт<���урное> произв<���едение> из мякиша хлеба, как и из пафосс<���кого> мрамора. Если худ<���ожник> и пользуется красками (антич<���ные> скуль<���птуры> б<���ыли> ра<���с>краш<���ены>, как и <1 нрзб>), то они имеют второст<���епенную>, вспомог<���ательную> роль.

Художник видит одни краски, или од<���ни> линии, или краски и лин<���ии>. Дл<���я> него мир так <���же> неподв<���и>жен и очень <2 нрзб>, как дл<���я> скульптора. Если худ<���ожник> и воссоздает св. <1 нрзб> форм, то эти ф<���ормы> так же играют вспом<���огательную> р<���оль>, как крас<���ки> в скульпт<���уре> (м<���ожет> б<���ыть>, неск<���олько> бол<���ьш>ую).

Музыкальное искусство знает лишь звуки и ритм (движение). Никаких красок, ник<���аких> пластич<���еских> форм нет в муз<���ыке>…

Лирический поэт выделяет из дей<���ствительности> одн<���о>: чувства, <4 нрзб>, отрешаясь от красок и пласти<���ческих> ф<���орм>, и используя звуки <���как> вспом<���огательное> ср<���едст>в<���о>.

И т. д.

То, что таким образом выделя<���ет> худож<���ник> из действительности, получило название «эстетическ<���ой> видимости» (термин Эд. Грооса [458]). В <1 нрзб> искус<���стве> мы имеем дело не сдействит<���ельностью>, ас эстет<���ической> видим<���остью>. В каждом созд<���ании> искусс<���тва> лучи света сгущаются на одной как<���ой->ниб<���удь> стороне действит<���ельности>, а другие <1 нрзб> ос<���та>вл<���ены> в тени. Мы см<���от>ри<���м> тон краски на картинах < 1 нрзб>; мы вид<���им> ра<���с>п<���оло>ж<���ение> черн<���ого> и бел<���ого> и <1 нрзб> линий на рис<���унках> Бердсли; мы знаем лишь формы перед статуями Родэна; <���фраза неразборчива> и <1 нрзб> на одном кротком, милом переживании в любом стихотворении Фета или Верлэна.

3. Замечательная аналогия с наукой!

Разве не точно так же механик хочет изучать лишь соотношение сил во всем, оставляя в стороне тела, физик лишь физические свойства тел, забыв<���ая> о их химическом сост<���аве>, химик лишь их химические свойства? Разве не так же юридическая наука рассматривает лишь <2 нрзб> отношения лишь между отдельными людьми и государством, а медицина ничего не знает об этих <2 нрзб>, небрежно закрывая на них глаза, и видит перед собой лишь здоров<���ый> и больной организм? и т. д.