Ричард Габриэль - Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима

Одна из серьезнейших ошибок Ганнибала заключается в его неспособности понять консервативную культуру и моральные ценности, лежавшие в основе римского общества, что в конечном итоге сформировало взгляд римлян на войну. Для римлян цель войны состояла в ослаблении и уничтожении вражеского режима. Сражения были способом достижения политических целей — завоевание, оккупация и эксплуатация врага. С этой точки зрения смириться с поражением означало испытать на себе эти вышеперечисленные стадии, и римляне стремились любой ценой добиться победы. По мнению римлян, войны должны были вестись до тех пор, пока они не одержат победу над врагом. Вот только тогда можно будет сесть за стол переговоров.

Ганнибал вел войну исходя из своих представлений относительно целей и средств, которые могли наиболее успешно использоваться против римлян. Как выяснилось, он недооценил мотивы и решимость римлян. Как американские командующие не понимали культурной среды вьетнамской войны и российские командующие — афганской войны, так и Ганнибал не смог понять культурную среду римлян. Несмотря на множество одержанных побед, американцы, русские и Ганнибал были не в состоянии достичь единственной стратегической цели. [624] Мой старый друг и коллега, ныне покойный полковник Гарри Саммерс, имел обыкновение рассказывать историю, которая случилась на переговорах в Ханое между северовьетнамцами и американцами. В разговоре с северовьетнамским полковником Саммерс заметил: «Ну, вне зависимости от результатов, вы никогда не побеждали нас на поле боя». На что северовьетнамский полковник с улыбкой ответил: «Это так. Но это тоже не имеет значения».

Когда римляне отказались обсуждать условия мирного договора даже после поражения в Каннах, стал понятен первоначальный стратегический план Ганнибала. Можно было надеяться, что галлы присоединятся к нему в борьбе против Рима, но предполагать, что присоединятся латинские союзники и римские колонии, было абсолютно бессмысленно, и это предположение основывалось на отсутствии знания римской культуры и истории. Если раньше у Ганнибала и было неправильное представление, то после Канн он, безусловно, понял многое. Ганнибалу пришла мысль по окончании войны создать конфедерацию италийских и греческих государств в Южной Италии, которая стала бы фактически протекторатом Карфагена. Для достижения этой цели Ганнибалу требовались значительные людские ресурсы. Во-первых, ему требовалась многочисленная армия для захвата и удержания городов, защиты окружающих земель и отражения римских атак. Во-вторых, он нуждался в людских ресурсах для пополнения полевой армии, которая должна была пресекать любые агрессивные попытки римлян, направленные против него и его городов. Ему требовалось гораздо больше людских ресурсов, чем он имел и, вероятно, мог собрать в Италии, чтобы достигнуть успеха.

Ганнибал в большой степени зависел от Карфагена в отношении обеспечения людскими ресурсами и продовольствием, но в силу ряда причин ему не удалось получить помощь от Карфагена. Кроме того, Ганнибал упустил тот факт, что римский флот сможет блокировать южную часть полуострова и уничтожать конвои, отправленные из Карфагена. Самое главное, что идея с конфедерацией была, по сути, оборонительной стратегией, поскольку у римлян оставался источник ресурсов, в том числе людских, к северу от реки Вольтурн. Даже с эллинистических позиций понимания войны создание союза восставших государств в Южной Италии едва ли могло нанести существенный вред римской военной экономике, чтобы у Рима появилось желание сесть за стол переговоров.

То, что Ганнибал отказался напасть на Рим, было его самой серьезной ошибкой, но это произошло из-за непонимания Ганнибалом стратегического плана, согласно которому Карфаген, а не Ганнибал вел войну. Ливий сообщает, что, когда в 203 году до н. э. Ганнибала отозвали в Карфаген, он проклинал себя за то, что «после победы при Каннах не повел на Рим своих воинов, залитых кровью врага». [625] Ливий. Война с Ганнибалом, 30.20. Здесь Ганнибал опять демонстрирует узость взглядов, считая, что война — это его боевые операции в Италии и не более.

Совсем иначе рассматривали войну Рим и Карфаген. Рим хотел сохранить все то, что досталось ему после Первой Пунической войны, и, вероятно, захватить Испанию. Карфаген хотел сохранить Испанию и вернуть то, что потерял после Первой Пунической войны. Риму не понадобилось много времени, чтобы понять стратегическую цель Карфагена. Из одиннадцати легионов, сформированных после прибытия Ганнибала в Италию, два были направлены в Испанию, два на Сардинию, два на Сицилию и один в Тарент, чтобы воспрепятствовать вторжению Филиппа V Македонского, причем в то время он еще не вступил в союз с Ганнибалом. Это было сделано для того, чтобы защитить от атак карфагенян их бывшие владения.

Если бы Ганнибал знал цель Карфагена, он бы понял, что нападение на Рим имело важное значение для достижения стратегической цели. Если бы Ганнибал напал на Рим после победы в битве при Тразименском озере, он бы заставил римлян прийти на помощь городу и вывести все силы из Италии. В это время в Италии был единственный целый легион в Таренте. Ганнибал уничтожил армию Фламиния, и Магарбал уничтожил конницу Сервилия, заставив Сервилия вернуться в Аримин, где он занимался тем, что отбивал атаки галлов. Ближе всего были легионы на Сардинии, но семьдесят карфагенских боевых кораблей встали между островом и Италией, готовые напасть на римские военные транспорты. Таким образом, Рим мог отозвать только два легиона с Сицилии или из Испании. Если бы Ганнибал атаковал Рим после победы при Тразименском озере, вне зависимости от того, была бы эта атака настоящей или ложной, Риму пришлось бы отозвать по крайней мере несколько легионов, тем самым подставив под удар Сицилию, Испанию или Сардинию. Голдсуорси считает, что Ганнибал не нападал на Рим, поскольку «считал, что в этом нет необходимости», и Рим сам в конце концов придет к мысли о мире. Эллинистическая концепция войны и неспособность оценить стратегию Карфагена, в которой он был всего лишь одной из составляющих, помешали ему использовать представившуюся возможность, которая могла позволить изменить ход войны.

После битвы при Каннах Карфаген уже не разделял мнение Ганнибала о войне. Когда Карфаген предоставил Ганнибалу свободу действий в отношении Сагунта, это не означало, что Карфаген предвидел войну или стремился к войне с Римом. После объявления войны у Карфагена не было иного выбора, как поддержать италоцентристскую стратегию Ганнибала, но после битвы при Каннах Карфаген изменил свой взгляд на войну. Ганнибал, как действующий командующий, сосредоточился на одержании побед над римскими армиями в Италии. Когда стало ясно, что ему не удается заставить римлян сесть за стол переговоров, правительство Карфагена изменило стратегию в пользу действий, направленных на возврат утерянных владений.