М. Бойцов - Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825

Его высокоблагородию господину коменданту шлисселъбургскому

Инструкция

Препоручается Вам некоторого безымянного новопривезенного в крепость арестанта подкрепление караула над ним и содержание команды в следующих пунктах.

Арестант хотя сам по себе и не великой важности есть, но на некоторое время секретно содержаться имеет единственно в смотрении у капитана Власьева и поручика Чекина, а до вашего сведения он не принадлежит. Собственно же в вашем смотрении та только предосторожность остается, чтоб караул из гарнизонных солдат, а именно из одного унтер-офицера, одного капрала и двенадцати человек солдат, был всегда в трезвости. И в то время когда сия команда к капитану Власьеву и поручику Чекину командирована, чтоб отнюдь к ним ничего хмельного никто не приносил и никакие бы люди к ним не подходили ни тайно, ни явно, а вы бы одни только сведомство о сей команде, где они стоят, получали чрез повседневные репорты.

Указом Ее Императорского Величества именным за собственноручным подписанием велено вам быть по содержанию сего новопривезённого арестанта в моей только единственной команде. Чего ради репортовать вы имеете каждые две недели ко мне обыкновенными репортами о состоянии караула и при том прилагать и о нуждах, касающихся до содержания, свои представления, так как и репорты, принимая от офицеров Власьева и Чекина, пересылать ко мне под вашим ковертом.

С арестантом два офицера садиться будут за стол, чего ради полагается на троих в каждый день на обед, ужин, на хлеб и на питье по полтора рубля. А сверх того им покупать чай, сахар, кофе, свечи и прочие надобности повседневные из суммы, находящейся у вас, и расходы держать на то умеренные и без излишества, но по вашему рассуждению и по требованиям Власьева и Чекина необходимые.

Для стряпания кушанья выбрать вам солдата из гарнизонных искусного одного, а другого для содержания при арестанте чистоты в покоях, которые солдаты были бы трезвые и отдать их в единственную команду Власьева и Чекина, а вам их не ведать; так как и внутренними распорядками в постах их не мешаться.

Посуду белую и черную для поварни и стола, так же для чая и кофе вам искупать самим и все какие надобности ни случатся по требованиям офицеров Власьева и Чекина впредь искупать, не описываясь ко мне; так чтоб ни в чем отнюдь остановки не было.

Мытье белья на арестанта и столовое, починки и всякое поделье производить в доме вашем, под именем не известным для тех, кто работает, да и до любопытства не допускать осведомляться.

Бумагу, сургуч, перья, чернила, прогоны на сию комиссию как офицерам Власьеву и Чекину, так и вам самим употреблять из содержащейся у вас суммы с запискою.

Иметь вам у себя заснурную книгу, которая от меня дана за казенною печатью, и в оной записывать приход и расход деньгам повседневный, из которой каждые две недели присылать ко мне такими же таблицами, как в книге расчерчено, репорты, с показанием, сколько и на что именно денег издержано и сколько в остатке.

Из караульных офицеров дозволяется ходить в церковь по одному, только бы он ни с кем сообщения не имел, так [же] как и прогуливаться в городе и за городом невозбранно с тою же предосторожностию. И отнюдь офицерам ни под каким видом не дозволять ездить за реку ни летом, ни зимою.

Лекаря гарнизонного к офицерам больным допускать, только бы больной отделенно лежал от арестанта, и лекарь оного арестанта отнюдь видеть не мог. А ежели арестант занеможет, то не описавшися ко мне, лекаря не допускать.

Богомольцев в праздничные дни в крепость пускать дозволяется, но чтоб никто из них около тюрьмы не шатался. Чего ради в таковые дни солдата особливого ставить без ружья, который бы иногда и без умыслу в ту сторону, где тюрьма, прогуливающихся отвращать мог без дальней строгости, дабы не приметно было посторонним строгое того наблюдение.

Приезжающих в крепость для гуляния допускать смотря по состоянию людей, но тут наипаче предосторожность иметь, дабы кто из них не любопытствовал какими-либо посторонними и побочными расспросами, и смотря по состоянию персон гуляющих ходить с ними вам самим и примечать их расспросы. И ежели кто устремится в дальнее любопытство, которое близко будет склоняться к познанию сего нового арестанта, то вам таковые речи в особливых репортах ко мне описывать.

Репорты присылать на имя мое туда, где я находиться буду, а в случае надобности и нарочные ко мне курьерами отправлять.

Впрочем, кто бы таков и какого звания ни был, не принимать никаких ни словесных, ни письменных от него приказов, ежели моей руки тут нет; разве Ее Императорского величества своеручное за подписанием Ее повеление вам объявлено будет.

Сию инструкцию содержать имеете в глубоком секрете и никому об оной ничего не объявлять, а оная копиею дана для ведома капитану Власьеву и поручику Чекину. 1762 года августа 3 дня.

Действительный тайный советник сенатор и кавалер Никита Панин

Капитану Даниле Власьеву и поручику Луке Чекину

Инструкция

С каким вы намерением определены и к какому арестанту важному, то усмотреть должны из данного вам обоим именного за собственноручным подписанием Ее Императорского величества указа. А для лучшего вам наставления дается вам во всех подробностях особливый в дополнение того высочайшего указа приказ за моею рукой в следующих пунктах.

Арестанта из покоя никуда не выпускать и к нему никого не допускать, так [же] как и не показывать его никому скрозь окончину или иным каким образом, разве за собственноручным Ее Императорского величества подписанием повеление о том, кто привезет или по Ее же величества указу от меня и за моею рукою приказ будет прислан.

Разговоры вам употреблять с арестантом такие, чтоб в нем возбуждать склонность к духовному чину, то есть к монашеству, и что ему тогда имя надобно будет переменить, а называть его будут вместо Григория Гервасий, толкуя ему, что житие его богом уже определено к иночеству и что и вся его жизнь так происходила, что ему поспешать надобно себе испрашивать пострижение, которое, ежели он желает, вы ему и исходатайствовать можете; чем наипаче уединение его, в котором он живет, будет спокойное и спасительное душе его. Но к тому (толковать ему) надобно, во-первых, кроткое, тихое и несварливое с вами и со всеми, кто при нем, обхождение, твердую к Богу веру и нелицемерное и непритворное желание, а притом всегдашнее к вам послушание. Наипаче же в словах и в руках воздержное обхождение, то есть без злости и без брани скромное житие. А инако Бог не приемлет в чин ангельский никаких строптивых людей. И сие увещание повседневно обще обоим вам и по-одиночкам каждому ему натолковывать, и какие его на то будут отзывы, ко мне всегда репортовать, прописывая точные его слова.