Роберт Коули (ред.) - А что, если бы

Одновременно Филипп создает пехоту, в которой Македония прежде была слаба. Гоплитской фаланге придается наименование педзетайров (пешей свиты), и она организуется по принципу, несколько отличному от классического принципа греческой фаланги (впрочем, вероятно, определенную эволюцию в этом направлении мы наблюдаем уже в действиях Эпаминонда). Македонские пехотинцы вооружаются не обычным гоплитским копьем, а сариссой длиной от 5,32 до 7,10 м, строятся с куда меньшими промежутками между шеренгами, что позволяло задним рядам принимать участие в сражении и гораздо более глубоко: нормальная глубина македонской фаланги — 24 ряда. При всей внешней страшности подобного построения (есть прекрасное описание производимого им эффекта в плутарховой биографии Эмилия Павла; см.: Plut, Aem., XIX) оно гораздо более неповоротливо, чем фаланга классической эпохи, и именно к нему относится большая часть вполне справедливой критики данного боевого порядка. Впрочем, развитие македонской фаланги было далеко не единовременным, и полностью данные принципы были воплощены лишь в правление Антигона Гоната (276 — 239). Тяжелая пехота времен Филиппа носила кирасу, поножи, шлем с небольшим гребнем, бронзовый щит, кинжал, короткий и широкий меч и сариссу. Со времени Александра воины с бронзовыми щитами получили наименование халкоспидов, а воины элитных частей были названы аргираспидами (серебряными щитами). Подразделениями педзетайров были лохи (по 16 человек), синтагмы (по 16 лохов) и таксисы, часто также переводимые как «полки». Точный размер таксиса едва ли был фиксирован — это соединение войск, набранных в одной области, подобно иле у гетайров — но обычно составлял около 1500 человек. Во времена Филиппа Македония выставляла 12 таксисов.

Средневооруженная пехота носила название гипаспистов (первоначально это были слуги дружинников). В отличие от пельтастов они не были вооружены для дальнего боя. Их конкретное вооружение остается предметом споров военных историков, но очевидно, они были. вооружены легче гоплитов. Гипасписты подразделялись на агемы. Отборная часть гипаспистов составляла так называемую «царскую агему» — очевидно, аналог «царской илы» в коннице гетайров.

Наконец, имелись легковооруженные — метатели дротиков, стрелки, пращники, носившие общее наименование псилетов. Легкая пехота разделялась на хилиархии — тысячи.

Имелись в македонской армии также и национальные части, каждая со своим особенным оружием. Так, например, историки походов Александра часто упоминают среди метателей дротиков отряды агриан — союзного Македонии балканского племени.

С этой-то армией, дополненной контингентами греческих полисов, Александр и выступил в 334 г. на покорение Азии. По наиболее подробным данным Диодора, совпадающим в общей сумме со сведениями прочих источников, Александр имел 12 тысяч македонской пехоты, 7 тысяч союзной греческой, 5 тысяч наемной, 5 тысяч союзной от племен Балканских гор и 1000 стрелков из лука — всего 30 тысяч. Кавалерии у него было 4,5 тысячи — 1500 македонян-гетайров, 1500 фессалийцев-сариссофоров, 600 греков и 900 фракийцев и пэонов в качестве продромой (Diod., XVII, 17, 3—4) [73] Цит. по: Шифман И.Ш. Александр Македонский. Л., 1988. С. 45. . Неясно, включены ли в это число 10 тысяч, высадившихся в Малой Азии под командой Аттала и Пармениона в 337 г.

К концу похода армия изменилась довольно значительно. По подсчетам, которые произвел в своей биографии Александра австрийский историк Фриц Шахермайр [74] Шахермайр Ф. Александр Македонский / Пер. с нем. М.Н.Ботвинника и Б.Функа. М., 1984. С. 296-298. , в 324 г., после увольнения ветеранов в Опиде, из армии в 70 тысяч человек старые части составляли лишь 13 тысяч пехоты и 2 тысячи кавалерии, в том числе около 5 — 6 тысяч македонян. Создаются смешанные национальные части. В конницу, разделенную теперь на 5 гиппархий, начинают приниматься представители иранской и туранской аристократии и привилегированное положение македонских гетайров ликвидируется. Арриан сообщает и о планах реорганизации пехоты, для которых полководцем Александра Певкестом были подготовлены персидские части — предполагалось зачислить вновь прибывших в македонские части, сделать начальниками над ними македонян и создать новые декады (аналогично лохам) в составе 4 македонян и 12 персов, причем персы якобы должны были сохранить свое национальное оружие, что в случае доведения плана до конца означало бы совершенно новую тактику (Arr.,VII,23,3-4).

После распада империи Александра армии самой Македонии (царства Антигонидов), Эпира и царств Ближнего Востока (Пергамского царства, Птолемеев и Селевкидов) сохраняют в целом тот вид, который придали македонской армии Филипп и Александр. Они продолжают набираться прежде всего из греков и македонян, а не из покоренных народов, по крайней мере в части фаланги (задуманный Александром синтез не осуществился) [75] Обозрение отдельной армии эллинистического периода см.: Бикерман Э. Государство Селевкидов / Пер. с франц. Л.М. Глускиной. М., 1985. С. 50-99. . Армии более восточных царств со временем приобретают все более азиатский вид. Значительную роль в армиях продолжали играть наемники, войны часто начинались с направления эмиссаров в Эфес или на иные рынки наемников.

Развитие военного дела в эллинистическую эпоху шло в основном по линии увеличения роли кавалерии и введения нового оружия — распространяются более крупные корабли, приобретает значительное развитие полиоркетика (наука об осадных машинах).

Более всего поразили воображение современников слоны. Основным полем их использования была борьба с вражеской конницей: слоны одним своим видом наводили страх на лошадей и вполне могли сами развивать хорошую скорость. Так, в битве при Ипсе (301 г.) противоантигоновская коалиция, имея 400 слонов против 75 у Антигона смогла при их помощи отсечь от основных сил конницу сына Антигона Деметрия, что и решило исход боя (Plut., Dem., XXVIII —XXIX), в 275 г. Антиох I одержал т.н. «слоновую победу» над великолепной конницей галатов и т.д. Возможность успешных действий слонов против пехоты или, тем паче, укреплений сильно преувеличена. Нам известно сравнительно мало сражений, в которых слоны смогли нанести серьезный урон пехоте, и во всех них решающую роль сыграл эффект внезапности. Так, например, в битве при Гераклее (280 г.) Пирр разбил римского консула Левина отчасти из-за страха римлян перед не виденными ими ранее слонами (Plut., Pirr., XVII), но второй раз у него это уже не получилось. Гораздо чаще слоны причиняли ущерб собственной армии, побежав от вражеской пехоты вспять. К концу периода применение слонов теряет былое значение. Последний раз они использовались помпеянцами против Цезаря в битве при Тапсе (46 г. до н.э.)