Роберт Коули (ред.) - А что, если бы

Если бы Кристобаль де Олеа не отдал жизнь ради спасения Кортеса, тот, скорее всего, тоже попал бы в плен и был бы принесен в жертву. Это повлекло бы за собой повальное бегство всех союзных конкистадорам индейцев без надежды на их возвращение. Кортес имел трех помощников, но первого заместителя, чья власть в случае гибели командира не оспаривалась бы никем, у него не было. По правде сказать, всей полнотой власти не обладал и сам Кортес: он с трудом удерживал в повиновении своих головорезов, используя тактику кнута и пряника, и даже повесил троих заговорщиков, подбивавших солдат на дезертирство.

Поскольку дисциплина среди конкистадоров поддерживалась единолично лидером, оставшись без него, они не смогли бы сохранить единство. Что же последовало бы дальше?

Испанцы не могли рассчитывать разбить ацтеков без помощи союзных индейцев. К тому же, в отсутствие столь решительного и безжалостного вождя, как Кортес, застарелые распри между ними очень скоро вышли бы наружу. В этих обстоятельствах для завоевателей оставалось три варианта дальнейших действий. Во-первых, они могли продолжить штурм, что для подавляющего большинства означало бы смерть в бою, а во-вторых, сдаться, за чем тоже последовала бы смерть, только на жертвенном камне. Наиболее разумным выходом представляется попытка организованного отхода. Однако, если год назад ацтеки позволили конкистадорам уйти из Теночтитлана, представляется весьма сомнительным, чтобы они допустили бы повторение подобной ошибки. К тому же, в отличие от прошлого раза, испанцам не пришлось бы уже рассчитывать на убежище в Тласкалане. Они должны были бы бросить тяжелое снаряжение и предпринять двухсотмильный марш через враждебную территорию к побережью залива. Большинству из них едва ли удалось бы увидеть завершение этого похода. Скорее всего, раздоры в среде испанцев привели бы к раздроблению и без того небольших сил, сделав их легкой добычей для преследующих ацтеков. Даже при самом оптимистичном для испанцев повороте событий, добраться до побережья и отплыть на Кубу или укрыться во владениях бывших союзников смогли бы лишь немногие счастливцы. Таким видится нам конец этого похода.

Теперь постараемся представить себе реакцию на поражение Кортеса со стороны испанцев (не его бывших соратников, чудом уцелевших, а лиц, обладавших влиянием в Испании и Индиях). Учитывая сезонный характер трансатлантических плаваний, известие о крахе предприятия Кортеса могло достичь Испании не раньше лета, а то и к осени 1522 г. Следует отметить, что Испанская корона поощряла колониальные захваты в Новом Свете, но формально они осуществлялись не государством. В связи с этим вероятность организации карательного похода против ацтеков силами королевской армии весьма невелика. Неудачник ни у кого не в чести, и провал экспедиции Кортеса заставил бы правительство вспомнить о том, что поход был предпринят против воли губернатора, а значит, язычники убили просто-напросто бунтовщика. Позиции Веласкеса при дворе усилились бы.

Разумеется, вести о высокой культуре и, главное, богатствах народов Мексики скоро разнеслись бы по колониям и достигли бы Испании. Пренебречь ими было нельзя. Но в изменившихся обстоятельствах упрочивший свое положение Веласкес, скорее всего, попытался бы осуществить свой первоначальный план и завязать с туземцами торговые отношения. Вполне возможно, все ограничилось бы возникновением на побережье одного крупного торгового центра, выполнявшего для Испании в Мексике ту роль, которую для Португалии в Китае и Японии играл в XVI в. Макао. Однако сомнительно, чтобы испанцы смогли сохранить монополию на торговлю с Мексикой намного дольше последовавшей в 1524 г. смерти Веласкеса. Конечно, нельзя исключать возможности повторения попытки покорить Мексику. Но если бы она и была предпринята, то лишь спустя годы. Морские экспедиции и освоение Карибского бассейна поглощали бы большую часть материальных ресурсов испанских колоний, которым было бы не так-то просто оправиться от потери в злосчастной авантюре Кортеса почти двух тысяч воинов. К тому же без успешного завоевания Мексики с ее сказочными богатствами "не было бы и массовой миграции в Новый Свет жаждущих наживы испанцев. Таким образом, при рассматриваемом нами варианте событий испанские колонии были бы ослаблены как в политическом, так и в военном отношении. Возможно, вся энергия испанцев оказалась бы поглощенной завоеванием государства инков, начавшимся в конце 1520-х гг. Его успеху способствовали развязанная самими инками усобица и опустошительная эпидемия оспы, занесенной в Анды из испанских поселений в Панаме. Вместо Мексики испанцы, может быть, потянулись бы в завоеванное Перу, но захваченные там богатства едва ли вдохновили бы их на попытку повторить неудавшийся поход Кортеса.

Установив, таким образом, что гибель Кортеса, по меньшей мере, отсрочила бы следующее испанское вторжение в Мексику, мы вправе задаться вопросом, как повели бы себя победившие ацтеки. Полный возврат к прежнему положению следует признать невозможным. Испанское вторжение при любом исходе не могло не повлечь за собой коренные изменения во многих сферах жизни народов Мексики. Эпидемия оспы 1519 — 1520 гг. имела ужасающие последствия, но двух опустошительных эпидемий тифа (1545—1548 и 1576—1581 гг.) изгнавшая испанцев Мексика могла бы и избежать. Глубокие перемены затронули бы ацтекскую элиту: форма правления могла остаться прежней, но войны и болезни неизбежно внесли бы коррективы в персональный состав правящего слоя. Соответственно, даже сохранив в неприкосновенности организацию власти у соседних народов, ацтеки едва ли оставили бы без мстительного внимания позицию, которую занимали те или иные вожди в ходе войны.

Невозможно предсказать политическое будущее всех правителей, пришедших к власти с помощью испанцев и тласкалатеков. Многих из них наверняка свергли бы соперники, лояльные ацтекам или просто воспользовавшиеся изменившейся политической конъюнктурой. Города, придерживавшиеся союза с Тласкаланом, скорее всего переметнулись бы к ацтекам. Да и в самом Тласкалане борьба группировок вполне могла привести к отстранению от власти испанского ставленника. Можно предположить, что новый правитель постарался бы спасти город от ацтекского нашествия, пойдя на союз с ацтеками на их условиях. После ухода испанцев в регионе не осталось бы силы, способной воспрепятствовать установлению господства ацтеков, хотя бы и ослабленных в военном отношении понесенными потерями.

Как могла новая политическая реальность повлиять на возможность повторения испанского вторжения? Кортес сумел использовать в своих интересах аморфную племенную структуру ацтекского государства и наличие у ацтеков сильного врага — Тласкалана. Естественно задаться вопросом, сумели ли бы ацтеки после умиротворения Тласкалана сцементировать свою рыхлую империю, дабы иной завоеватель не смог бы по примеру Кортеса воспользоваться ее внутренней слабостью? Во владениях ацтеков имелась гораздо лучшая, чем в иных землях, система дорог, по которым доставляла припасы армия носильщиков. Но общенационального рынка, равно как и стойкой общенациональной политической иерархии, там не существовало. Власть на местах оставалась в руках племенной знати, и, следовательно, слабость или некомпетентность центра была чревата усилением сепаратизма. Кроме того, несмотря на относительную культурную близость между собой большинства племен, объединенная идеология или религия в Мексике не сложилась. Скреплению союзов могли способствовать династические браки, но для того, чтобы это способ принес плоды, требовалось время. Не располагая альтернативным методом политической интеграции, ацтеки не могли создать прочного, непроницаемого фронта на случай повторного испанского вторжения.