Вадим Деружинский - Забытая Беларусь

Однако кто-то донес на заговорщиков московскому наместнику Василию Шуйскому. Тот велел схватить Варсонофия и других заговорщиков, посадил под стражу и доложил об этом великому князю в Дорогобуж. А к Смоленску тем временем подошел князь Константин Острожский. Надеясь на помощь Варсонофия, король отправил с Острожским только шесть тысяч человек. Но Шуйский разуверил его, повесив всех заговорщиков, кроме Варсонофия, на городских стенах, на глазах у всех».

Вот почему было только 6 тысяч, к «потерям в битве» это никакого отношения не имеет.

Тут другое удивляет: Амбражевич фантазировал о «единоверцах», а восстал против московитов именно церковный лидер смолян — православный епископ Смоленский. Однако его сей факт не смущает. Он об этих событиях рассказывает так:

«Узнав о приближении королевской армии к Смоленску, Острожскому сдались Дубровно, Мстиславль и Кричев.

.....То же самое собирались сделать и знатнейшие жители Смоленска во главе с епископом Варсонофием (...). Предательский замысел верхушки был сорван простыми людьми, так как «мещане смоленские хотели остаться за Москвою». Они выдали заговорщиков наместнику русского государя — князю Василию Шуйскому. Шуйский приказал повесить всех изменников (кроме Варсонофия) на городских стенах, на виду у королевского войска. С. Соловьев пишет: «который из них получил от великого князя шубу, был повешен в этой самой шубе; который получил ковш серебряный или чару, тому привесили на шею эти подарки и таким образом повесили». Все горожане Смоленска встали на защиту города».

Я не понимаю: как это «ВСЕ горожане Смоленска встали на защиту города» — если на городских стенах захватчики-московиты повесили всю знать Смоленска за участие в заговоре? Они, повешенные, не горожане Смоленска? Все точно наоборот: перевешали всех патриотов Смоленска и этим кровавым актом утвердили власть Москвы.

Позволю себе такой комментарий. Есть люди — а есть НЕЛЮДИ. Так вот, в Великом княжестве Литовском жили люди — они никогда не вешали на городских стенах кого-то на страх кому-то. А вот «единокровные братья» с востока занимались этим постоянно. То же самое повторилось при оккупации Полоцка Иваном Грозным, когда он в 1580 году приказал на крепостных стенах повесить трупы жителей города — для устрашения армии, которая пришла вызволять Полоцк из московского рабства.

Это чисто ордынские привычки, абсолютно чуждые нашим предкам и их представлениям о человечности. И вот этих ордынских дикарей автор именует «Русской держаной». Николай Амбражевич радостно подводит итог:

«Смоленск вновь стал русским».

Хочу еще раз напомнить, что Смоленск никогда прежде не был русским, если понимать под этим термином слово «московский» (как видим, Амбражевич понимает дело именно так).

И еще из той же «оперы»: если Смоленск изначально был «русским», то почему руководство БССР требовало от руководства РСФСР возвращения его в состав Беларуси?

А вот почему. В 1868 году Центральный статистический комитет МВД царской России собрал сведения о Смоленской губернии и результаты опубликовал (см. книгу Е Е. Ширяева «Русь Белая. Русь Черная и Литва в картах», Минск, 1991). Выяснилось, что в городе Смоленске и Смоленском уезде проживало в 1868 году 82.636 беларусов и только 7.611 великороссов плюс к ним 1.077 представителей других национальностей. Таким образом, беларусы составляли 90,48 % жителей от обшей численности 91.324 человека.

Ну и какой же Смоленск «русский»? Поэтому московский князь Василий III в 1514 году не «освободил» Смоленск, а захватил! Вполне понятно, почему литвины-беларусы воевали за Смоленск [41]. Одним из эпизодов той войны явилась Оршанская битва.

Как видим, суть взглядов Амбражевича сводится к одной главной мысли — вполне в духе «западнорусизма»: у беларусов не было в прошлом и не может быть в настоящем своей государственности, независимой от восточной империи.

Моя точка зрении такова: наши предки создали в Средние века великую Державу — ВКЛ. Но зарубежные силы уже давно и настойчиво пытаются вычеркнуть из истории это наше достояние. Однако им не удалось сделать это ни при царизме, ни в СССР. И тем более не удастся в независимой суверенной Беларуси. А доморощенные добровольные янычары вроде Амбражевича постепенно все вымрут. Иной судьбы у них нет.

В от краткий рассказ о том, как в XIX веке царизм насильно навязал беларусам свою государственную религию.

Указом царя Николая I в 1839 году литвинам (беларусам) было запрещено молиться Богу на своем языке, подлежала сожжению церковная литература на беларуской «мове» (в том числе Библии), упразднялась униатская вера, а вместо нее насаждалось православие московского образца.

Как уже выше говорилось, Московская церковь взяла от несторианского христианства Золотой Орды обожествление власти. Это обожествление переняли от татар суздальские князья (князь Александр Ярославич «Невский» был побратимом Сартака — сына хана Батыя, христианина несторианского толка). Западная часть Руси эту ересь не признавала, вот почему Иван IV («Грозный») уничтожил всё (или почти всё) духовенство Новгорода, Твери и Полоцка [42].

С тех пор московская религия была несколько модернизирована. В 1589 году Борис Годунов, «управитель» царя Федора Ивановича, выторговал у константинопольского патриарха новое название «Русская Православная Церковь» (РПЦ), но суть ее осталась прежней. Царизм использовал РПЦ в качестве главного инструмента для духовного порабощения жителей захваченных территорий. Именно путем христианизации и сопровождавшей её русификации были ассимилированы в «великорусскую народность» финно-угорские и тюркские народы бывшей Золотой Орды.

Вопреки заявлениям идеологов РПЦ и царизма, литвины (беларусы) никогда не были «одной веры» с московитами хотя бы уже потому, что московская вера автоматически означала признание власти московских правителей. Жители ВКЛ (Беларуси), естественно, не могли быть подданными иностранного феодала. С 1596 года православные литвины (адепты восточного христианства греческого толка, а не московского) стали униатами. Московиты же еще в 1441 году (при Василии II) принципиально отвергли Флорентийскую церковную унию — именно по причине несторианской сути своего вероучения, согласно которой московский великий князь (позже переименованный в царя) считался «помазанником Божиим» (т. е. избранником самого Господа).

Еще до трех разделов Речи Посполитой (1772, 1792, 1795 гг.) Москва дважды пыталась силой навязать свою веру нашим предкам: во время 17-летней оккупации Полоцка царем Иваном IV (1563 - 1580 гг.) и во время захватнической войны царя Алексея Михайловича в 1654 - 1667 гг.