Вадим Деружинский - Забытая Беларусь

Письмо второе:

«Ты написал нам, в каком состоянии находятся ваши Черёмушники. В таком же состоянии находится вся полоса от Василины до Полона (это больше 15 км). Ни в одной веске нет живой души, только вместо людей развелась дичина, особенно дикие свиньи. Сейчас в районе весок Крашнево ― Новосёлки в лесу произошла трагедия. В Поставы ехала молодая семья (мужик с женою и малая дочка), может, к родителям в какую-то вёску. Захотелось им поискать грибов. Родители дочку оставили в машине, а сами пошли. В это время проезжал возле этой машины человек, который видел девочку в машине и решил, что все это нормально. Он поехал в Поставы по своим делам (это более 20 км). Возвращаясь назад, он снова увидел девочку в машине, которая в этот раз громко плакала. Когда он спросил, чего плачешь, она ответила, что родители пошли по грибы и долго нет. Он вызвал милицию. Приехала милиция и пошли искать родителей, и нашли их мертвыми, порванными свиньями на куски.

И таких случаев много, все не опишешь. Ранее такого не было. В весках жило много людей, было много и скотины. А сейчас дошло до того, что по грибы некому ходить, а кто пойдет — домой не возвращается. В весках остались только старые люди. Молодежь вся пошла в город. И кто будет работать на земле, выращивать хлеб?»

П С. Мазуренок далее рассказывает историю своего села:

«Вёсочка наша располагалась на правом береге красивой реки Дисенки, притока Двины. До 1939 года жили мы под Польшей. В веске было 42 хаты, в которых жило 236 жителей. Это была средняя беларуская вёсочка с добрыми, трудолюбивыми людьми, которые умели работать и веселиться. В вёске было 6 гармоник и 2 баяна, 3 граммофона. Звучала музыка и беларуские песни, которые брали за душу. Праздновали на весельях и вечеринках, на Купалье, пели на полях девушки, на крещении детей, на зажинках и дожинках. И это никогда не забудется.

Началась 2-я Мировая война. 22 жителя вески погибли: кто на фронте, кто от немцев, кто от партизан. Но война окончилась, и до 1949 года веска жила нормальной жизнью и частнособственным укладом. И хлеба было навалом на Поставском рынке. Селяне справлялись и с госпоставками, какие были немалые, но хватало себе, и еще возили на рынок. А с соседней Великолукской области России приезжали люди, чтобы купить 3 пуда зерна, ибо там голодали. Там же были колхозы. А в 1949 - 1950 годах начали организовывать колхозы и у нас. Вот тут и началось! Молодежь побежала в города Беларуси, России, Прибалтики, на заводы и шахты Сибири. Вот так, год за годом, и создалась пустыня между Василинами и Половом. Река Дисенка была густо заселена по оба берега. В книге «Память» — истории Поставского района, выпущенной в 2001 году, говорится, что сел Винограды, Малые Агальницы уже не существует. Соседние хутора Антанова не упоминаются вообще, как их и не было. А сейчас посмотрим, как исчезали люди с иных сел на Дисенке (в полосе пустыни).

Количество дворов/жителей:

Новосёлки в 1963 году ― 25/73;

в 2001 ― 5/6.

Крашнево в 1963 году ― 14/53;

в 2001 ― 5/4.

Черёмушники в 1963 году ― 37/89;

в 2001 ― 4/5.

Как видите, пять лет тому назад село ещё существовало. Но в 2003 году оно уже исчезло навсегда. Еще в 2002 году в деревне жили Диковичи Федя с Фенькой, на трех хуторах жили три бабульки: Грыньки и Михайлова. Федя умер, а все бабульки разлетелись в города к детям и внукам. То же самое происходит и в других весках...

За годы советской власти в Поставском районе исчезло 214 названий населенных пунктов: 75 хуторов и 139 сел. Но это еще не все. Хочу привести только два примера: в селе Рымки (с каменной церковью) в 1941 году было 84 двора с 317 жителями, в 1963 ― 41 двор со 153 жителями, в 2001 ― 11 дворов с 12 жителями. Село Алашковщина: в 1963 году было 30 дворов и 119 жителей, в селе была начальная школа и фельдшерско-акушерский пункт. В 2001 году — 7 дворов и 9 жителей.

Вот так сработала советско-колхозная система, превращающая цветушие села в пустыни. И разве это не Хатыни, только по-советски! А это же только в одном районе. А сколько еще таких пустынь в области?! А сколько их по всей Беларуси?! Говорит, переселяются в перспективные села. Переселятся, да не все. С нашей вески переселились только две семьи. Остальные разбежались кто куда.

А сейчас бегут и с перспективных колхозов и совхозов. Хотя, получив недавно районную газету «Пастаускі край», я был удивлен, что в газете нет ни одного слова «колхоз» и «совхоз». Неужели, думаю, распустили колхозы? Да нет! Там сейчас вместо колхозов и совхозов есть «хозяйства», только с разными индексами: СВК, СП, ААТ, АБП. Названия меняют, как цыган коней. Но становится ли от этого жизнь лучше — как селянам, так и горожанам? В цивилизованных странах есть и сёла, и хутора, где живут и работают настоящие хозяева земли — фермеры. А почему же не могли бы быть такими фермерами мои земляки, если бы им вернули своевременно урожайные земли Подисенщины, отобранные когда-то у трудолюбивых людей — настоящих хозяев?

Исчезают сёла, исчезают люди, исчезает вместе с ними беларуская мова, исчезает тот уклад жизни, который становился столетиями, самобытная культура, гибнет наша нация. Кто же остановит это?»

До 1950 года (то есть до начала коллективизации) в Западной Беларуси селяне составляли 80 % населения, сейчас — около 20 %. Перестали существовать 75 % сел и хуторов — три четверти! Удивляет, что в стране знают о 630 погибших в войну селах, а вот о тысячах исчезнувших в послевоенное время — полное молчание.

Возникает вопрос: зачем понадобилось уничтожать село, если в 1949 году частное сельское хозяйство Западной Беларуси исправно выполняло огромные госзаказы?

Раскулачивание (борьба с фермерством) и коллективизация не имели никакого экономического смысла, хотя нам и сегодня некоторые деятели продолжают вещать, что, дескать, только крупные хозяйства могут быть эффективными. Какое отношение имел вопрос эффективности крупных хозяйств к ликвидации частной собственности крестьянина на свою землю? Это совершенно разные сферы. Можно было создавать крупные хозяйства, но в то же время часть земли оставить в собственности крестьян (в том числе фермеров, которых в СССР называли «кулаками»). С экономической точки зрения — это самый лучший вариант.

Все дело в том, что советские власти руководствовались не экономическими, а политическими соображениями. Ведь крестьянин со своей собственной землей — политически независим от власти. К тому же крестьянская аграрная партия, выражающая интересы таких частных собственников и представленная в парламенте, стала бы главной политической силой в стране, где 80 % населения составляли крестьяне. Власти не могли бы управлять волей крестьян, например, указывать им, за кого следует голосовать на выборах — под угрозой лишения семян или конфискации домашней скотины за якобы невыполненный госзаказ.