Георгий Дорофеев - Хрущев: интриги, предательство, власть

Накануне Гражданской войны Донбасс оказался в огне пожарищ. Его оккупировали немецко-австрийские войска, а когда они ушли, здесь начала хозяйничать белая армия. Казачьи части под командованием Каледина и Деникина беспощадно расправлялись с большевиками и их сторонниками.

Шахтеры бросали обжитые места и пополняли ряды Красной Армии. Хрущев не спешил защищать Советскую власть, а вместе с семьей бежал в родное село Калиновку Курской губерни. Здесь он надеялся отсидеться до лучших времен. К тому же он хотел поучаствовать в земельном переделе помещичьих угодий, чтобы «оторвать» себе кусок пожирнее. Однако это ему не удалось. В начале 1918 года его мобилизовали в Красную Армию. Об этом времени Хрущев говорил, как о яркой и героической странице своей жизни: «…Мы перешли в наступление… Шли под вражеским огнем… Загнали белогвардейских бандитов в море…» Одним словом, лихой боец на лихом коне с обнаженной шашкой…

Для подтверждения своих военных подвигов Никита Сергеевич показывал групповую фотографию, на которой его невозможно узнать.

– В 1920 году, – пояснял Никита Сергеевич, – я был политработником Девятой кубанской армии.

Трудно сказать, какую пропагандистскую работу проводил Никита Сергеевич среди бойцов. Но известно, что до конца 1924 года он был активным сторонником Троцкого… Однако во времена правления Хрущева об этом не только не говорили, а просто не могли думать – Никита Сергеевич всегда считался истинным марксистом-ленинцем. Писали о нем, как о почетном шахтере, сочиняли всякие небылицы о его трудовых подвигах в начале двадцатых годов. Причем в этих описаниях столько всякой невообразимой всячины, что даже трудно вообразить. Автор книги о Хрущеве «Жизнь замечательных людей» Уильям Таубман, изданной в 2005 году, писал, что в начале двадцатых годов Никита Сергеевич «усвоил тот открытый и энергичный стиль руководства, который позже стал его визитной карточкой».

Что же это за стиль?

Работая без чертежей (они исчезли вместе с владельцами шахт), он (Хрущев) со своими помощниками «…разобрал доменные печи на части, чтобы понять, что требуется для производства угля, и как сделать, чтобы эти машины снова заработали. Инженеров, чтобы обслуживать эти машины, не было. Из тех, что остались в Донбассе, многие были против нас. Хрущев сам надевал шахтерскую одежду и спускался под землю, чтобы проверить состояние машин. Не зная отдыха, встречался он с другими руководителями, партийными и профсоюзными лидерами, инспектировал шахтерские бараки, реквизировал жизненно необходимое продовольствие».

Очевидно, автор этих строк хотел похвалить Хрущева, однако комплимент получился весьма сомнительный. Трудно сказать, чего больше в этих описаниях– глупости или элементарного незнания технологии выплавки металла и добычи угля. Стоило ли разбирать доменную печь, чтобы понять «что требуется для добычи угля». Это такая же глупость, как и сапоги всмятку или в огороде бузина, а в Киеве дядька .

Впрочем, забегая вперед, скажем: Уильям Таубман оказался прав в том, что этот «энергичный стиль» Хрущев применял, когда стал во главе партии и государства. Тут он использовал «этот стиль», как говорится, на всю катушку. Чтобы укрепить обороноспособность страны, Хрущев начал разоружать армию, а чтобы был мир во всем мире, создал Берлинский и Карибский кризисы и подвел человечество к атомной войне. «Заботясь» о благосостоянии тружеников полей, он разорил тысячи сел…

Удивительные кульбиты проделывает судьба с человеком. Случаются такие события и неожиданные встречи, которые в одночасье переворачивают всю жизнь. Именно такое событие произошло с Хрущевым в конце 1925 года. Не будь этой встречи, мы бы никогда не узнали Хрущева таким, каким мы его знаем. А сам Никита Сергеевич, видимо, остался бы заурядным слесарем на каком-нибудь предприятии Донбасса или вернулся бы в свое село в Курской области, где, возможно, стал бы бригадиром овощеводов, или даже председателем какого-либо колхоза. На большее он не тянул, а учиться не мог – не хватало усидчивости. Он постоянно куда-то спешил, бежал, ехал, шумел, интриговал…

Однако случилось то, что случилось: Хрущев встретил человека, который и дал ему путевку в другую жизнь.

В 1925 году в Сталино (бывшая Юзовка – ныне Донецк) проходила окружная партийная конференция с участием Генерального секретаря ЦК Украины Кагановича. Лазарь Моисеевич, как и положено высокому начальству, сидел в президиуме, а Хрущев, как рядовой делегат, находился в зале. Такая расстановка Никиту не устраивала. Он обижался и злился на всех и на все. И для этого была серьезная причина. До начала конференции его включили в список членов президиума. Он заранее представлял, как будет сидеть рядом с Кагановичем. И сделает все, чтобы тот обратил на него внимание, а там, возможно… «впрочем, все возможно, – думал Никита, – надо, чтобы я ему понравился».

Все испортил секретарь окружкома Григорий Моисеенко. Он смешал все карты, выступив с отводом кандидатуры Никиты Сергеевича в состав президиума.

– Товарищ Хрущев у нас активный троцкист, – сказал он, – и ему не место в нашем президиуме.

Это был серьезный удар по самолюбию и планам будущего вождя. Но и для Моисеенко это добром не кончилось. Когда Хрущев наберет силу, он расстреляет его, как врага народа. Однако это будет не скоро, а сейчас Хрущев думал, как ему спасти положение и выйти, как говорится, сухим из воды. И он нашел единственно правильное решение. Вот как об этом уже в конце жизни поведал нам в своих «Памятных записках» сам Каганович:

«Во время конференции, – писал он, – ко мне подошел делегат конференции товарищ Хрущев. Он мне сказал: Вы меня не знаете, но я вас знаю. Вы приезжали к нам… в начале 1917 года как тов. Кошерович. Вот я к вам обращаюсь по личному вопросу. Мне здесь тяжело работать. Дело в том, что в 1923–1924 годах я поддерживал выступления троцкистов, но в конце 1924 года понял свою ошибку, признал ее, но мне все время об этом напоминают, особенно из окружкома товарищ Моисеенко. Меня наша делегация выдвинула в президиум, а меня отвели. Видимо, мне здесь не дадут работать. Вот я и прошу Вас, как Генерального секретаря ЦК Украины помочь мне и перевести меня в другое место».

Хрущев оказался в нужном месте и в нужное время. Украина готовилась к окружным партийным конференциям, к Всеукраинскому IX съезду партии и к XIV съезду ВКП(б). Работа велась под знаком борьбы за единство партии и противодействия троцкистскими и иными оппозиционными группам. Значительное место занимали задачи сплочения украинской партийной организации и ликвидация групповщины, выходившей даже за рамки округов и принимавшей общереспубликанский характер. Так, например, группа «Екатеринославцев» противостояла группе «Донбассовцев». Порой было даже трудно понять, что они делили.