Сергей Пушкарев - Россия в XIX веке (1801-1914)

Другое дело подобного рода затеяло правительство в Польше. В 1909 году оно внесло в Думу законопроект о выделении из Люблинской и Седлецкой губерний новой губернии - Холмской, в которой, по утверждению правительства, живет русское население, а потому ее надлежит отделить в административном отношении от Польши. Проект "четвертого раздела Польши" (как его иронически называли современники) вызвал резкую оппозицию, долго и горячо дебатировался сначала в думской комиссии, потом в общем собрании Думы, и только в 1912 году (уже после смерти Столыпина) был принят Думою и Государственным Советом и утвержден государем.

В марте 1911 года министерство Столыпина пережило серьезный конституционный кризис в связи с проектом о введении земских учреждений в шести западных губерниях (Киевской, Волынской, Подольской, Минской, Могилевской и Витебской). Закон был составлен в господствовавшем в то время националистическом духе, с разделением землевладельцев-избирателей на две курии по национальностям - русской и польской - и с преобладанием русского элемента в составе земских управ. {441} Законопроект был слишком националистичен для оппозиции и недостаточно "национален" для крайних правых. Государственная Дума приняла столыпинский проект (с некоторыми изменениями) и он был внесен в Государственный Совет, но там он был отклонен (большинством 92 против 68) "коалицией" прогрессистов и крайних правых; оппозиция последних была направлена не столько против закона, сколько против Столыпина лично, и премьер принял вызов: он подал прошение об отставке и заявил государю, что останется на посту лишь в том случае, если отвергнутый Советом закон будет проведен в жизнь в порядке 87-й статьи Основных Законов (говорящей о чрезвычайных мерах во время перерыва занятий законодательных учреждений).

Государь, с большими колебаниями, уступил, и "перерыв" был сделан искусственно: 11 марта был издан высочайший указ о перерыве занятий Думы и Совета на три дня, с 12-го до 15-го марта, а 14-го марта был издан, в виде высочайшего указа, принятый Думой, но отвергнутый Советом, закон о введении земства в 6-ти западных губерниях. Этот "нажим на закон" вызвал недовольство против Столыпина и слева и справа; и Дума и Совет предъявили Столыпину запросы по поводу незакономерных действий правительства, и, выслушав его объяснения, признали их неудовлетворительными.

Таким образом у Столыпина испортились отношения с обеими законодательными палатами. При дворе его не очень любили и раньше, а тут явился у него весьма странный соперник по влиянию в высших правительственных сферах.

После 1906 года при Дворе появился и скоро стал своим человеком некий продувной сибирский мужик Григорий Распутин, который каким-то образом умел помогать малолетнему наследнику престола, царевичу Алексею, страдавшему гемофилией, и потому приобрел большое влияние на императрицу Александру Федоровну, которая считала его "Божьим человеком".

Своим влиянием Распутин пользовался весьма широко, начиная с вмешательства в государственные дела и кончая скандальными похождениями в петербургском "свете". Понятно, что фигура странного "старца" и его "деятельность" вызывала возмущение (или насмешки) всех {442} кругов, начиная от великих князей и кончая революционерами, и подрывала престиж и авторитет монарха. Столыпин пытался удалить "старца" от Двора, но безуспешно (Когда дочь Столыпина советовала отцу "открыть глаза государю", Столыпин сказал "с глубокой печалью": "Ничего сделать нельзя. Я каждый раз, как к этому представляется случай, предостерегаю государя. Но вот что он мне недавно ответил: "Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы" (М. Бок, Воспоминания о Столыпине, стр. 331. Изд. имени Чехова, Нью-Йорк, 1953 году нас на стр. ldn-knigi).

Положение Столыпина при Дворе становилось шатким, а между тем, на него точили нож и с другой стороны. В конце августа 1911 года государь, вместе со Столыпиным, приехал в Киев для присутствия на открытии памятника Александру II и на маневрах войск Киевского военного округа. Вечером 1-го сентября на парадном спектакле в киевском театре Столыпин был тяжело ранен револьверною пулею террориста, бывшего в то же время агентом охранного отделения; убийца был вскоре судим и повешен, и не все детали подготовки этого покушения сделались известными широкой публике. Столыпин, промучившись 4 дня, умер 5-го сентября в киевской больнице и был похоронен в Киево-Печерской лавре.

("Одна пуля легко ранила его в руку, но другая попала в грудь. Газеты писали: "Все оживляются надеждой. Столыпина спас покровитель Киева и святой Руси Владимир в образе орденского креста, в который попала пуля и, разбив его, изменила гибельное направление в сердце". На следующее утро после покушения раненый велел подать зеркало, посмотрел язык и улыбнулся: "Ну, кажется, на этот раз выскочу". Но бюллетени о здоровье премьер-министра оказались слишком оптимистичными. Пуля попала в печень....", из статьи ldn-knigi)

Его преемником на посту председателя Совета министров был назначен министр финансов В. Н. Коковцов, которого в январе 1914 года сменил И. Л. Горемыкин, по собственному выражению, "старая шуба, вынутая из нафталина"...

Открытые проявления массового революционного движения были подавлены правительством в 1906 году, но недовольство всех левых и либеральных групп от этого, конечно, не уменьшилось. Это недовольство всё время подогревалось не только правительственными репрессиями и националистическим курсом, но и аграрной политикой Столыпина, которого со всех сторон обвиняли в "насильственном" разрушении крестьянской общины - руками земских начальников

(конечно, представление о том, что сильная и жизнеспособная поземельная община {443} могла быть разрушена приказом земского начальника, свидетельствовало лишь о полном незнании крестьянской жизни или об умышленном искажении смысла происходящих социальных процессов).

Должно, впрочем, признать, что далеко не все носители власти были в эту эпоху на высоте положения. В частности, министры народного просвещения, сначала классик Шварц, а потом юрист Кассо, "сумели" своими реакционными мероприятиями возбудить сильное недовольство профессуры и студенчества и вызвать снова не только забастовки студентов, но даже нечто вроде профессорской забастовки: в 1911 году, в виде протеста против нарушения министром университетской автономии, одновременно подали в отставку около ста профессоров, приват-доцентов и преподавателей Московского университета, во главе с ректором университета проф. А. А. Мануйловым (современники сравнивали Кассо в министерстве народного просвещения со слоном в посудной лавке).