Алексей Бычков - Московия. Легенды и мифы. Новый взгляд на историю государства

Покорив Хорезм, Чингиз-хан собрал большой курултай, на котором показался во всем блеске своей славы. Торжество происходило на громадной равнине, и хотя местно£ть имела 49 верст в окружности, но едва могла вместить одни только шатры всех прибывших князей.

Во время описанных охот и торжеств Чингиз-хан не переставал деятельно готовиться и к дальнейшим своим походам.

Еще в 1220 году, осаждая Самарканд, он послал своих полководцев Чжебе и Субутая с 30 тысячами конницы захватить бежавшего хорезмийского султана Магомета, который после многих бедствий и скитаний укрылся на одном из островов Каспийского моря и умер в такой крайности, что не во что было завернуть его тело; при этом перед самой смертью он имел горе узнать, что семья его взята татарами, все сыновья убиты, а дочери отданы победителям.

Преследуя несчастного Магомета, Чжебе и Субутай, обогнув с юга Каспийское море и не отыскав его, двинулись через Персию в Грузию, разоряя все по пути. Храбрые грузины, следуя заветам своей великой царицы Тамары, смело встретили врага, но были наголову разбиты под Тифлисом; затем они вышли еще раз против татар и были еще раз разбиты; после этого татары, взяв Дербент, стали переходить через Кавказский хребет для дальнейшего своего движения к северу. Это было в 1223 году.

Здесь татары были встречены местными ясскими и другими воинственными горскими племенами, пригласившими себе в союзники половцев. Положение татар, окруженных со всех сторон неприятелем в неприступных горах, стало отчаянным. Но им пришла на выручку обычная бесчестность половцев. Они жадно склонились на дары, предложенные им татарами, и вероломно покинули своих союзников, после чего татары разбили последних, а затем двинулись вслед за половцами, расходившимися без всяких предосторожностей по своим кочевьям, и наголову разгромили и их.

Тогда половцы, в ужасе уходя от шедших за ними следом татар, кинулись за помощью к русским.

И вот к Мстиславу Удалому, сидевшему в это время в Галиче, неожиданно прибежал тесть, половецкий хан Котян, и стал усиленно просить о помощи против татар, о которых никто ничего не знал на Руси.

Мстислав Удалой, конечно, согласился, и скоро по его приглашению в Киеве состоялся большой княжеский съезд для решения вопроса об общем походе против нового неслыханного врага. Половцы усиленно задаривали князей конями, верблюдами, буйволами и невольницами; они говорили: «Если не поможете нам, то сегодня мы будем иссечены, а завтра вы».

На съезд собрались трое старших князей: Мстислав Романович Киевский, Мстислав Мстиславович Галицкий, бывший душой съезда, и Мстислав Святославович Черниговский, а также много младших князей; в числе последних были Мстислав Ярославович Пересопницкий, по прозванию Немой, Всеволод Мстиславович — сын киевского князя, Михаил — сын покойного князя Всеволода Чермного и Даниил Романович Волынский; брата же его Василька, за молодостью лет, не было. Не было также и великого князя Юрия Всеволодовича Суздальского; но на решение съезда он прислал свое согласие.

После продолжительного обсуждения съезд постановил: «Лучше нам принять татар на чужой земле, чем на своей». Затем все стали деятельно готовиться к большому общему походу. Войска собралось очень много. Выступили и все божьи люди — 70 богатырей, приведенных в Киев Александром Поповичем. Конница шла степью, а пехота спускалась по Днепру на ладьях. Судов было столько, что по ним можно было пройти пешком с одного берега Днепра на другой. Галицкие воины и часть волынских спустились по Днестру, переплыли Черное море и поднялись по Днепру до порогов, где ожидали соединения с остальными.

Шел отряд и от Юрия Суздальского. Его вел Василько, сын покойного старшего брата Константина; но отряд этот несколько опоздал в своем движении и не успел соединиться с остальными нашими силами.

Проведав про поход русских, татары прислали нашим князьям послов, которые держали такое слово: «Слышали мы, что вы пошли против нас, послушавшись половцев, а мы вашей земли не занимали, ни городов ваших, ни сел, на вас не приходили; пришли мы попущением Божьим на холопей своих и конюхов, на поганых половцев, а с вами нам нет войны; если половцы бегут к вам, то вы бейте их оттуда и добро их себе берите; слышали мы, что они и вам много зла делают, потому же и мы их отсюда били». Русские этим словам веры не дали, а самих послов перебили. Когда войска наши стояли на Днепре, не доходя Олешья, то татары прислали новых послов, которые объявили: «Если вы послушались половцев, послов наших перебили и все идете против нас, то ступайте, пусть Бог нас рассудит, а мы вас ничем не трогаем». На этот раз послы были отпущены живыми.

Когда собрались все полки русские и половецкие, то Мстислав Удалой с тысячей человек перешел Днепр и обратил в бегство татарских сторожей, причем было захвачено несколько людей, выданных половцам на смерть.

После этого все князья переправились через Днепр; скоро дали знать, что появились татары осматривать наши ладьи. Даниил Романович с половцами поскакал их смотреть. Вернувшись в стан, все стали рассуждать о татарах; большинство склонялось к мнению, что враг не страшен, даже хуже половцев, но опытный галицкий воевода Юрий Домамерич утверждал, что они добрые воины. А между тем татары все отходили назад; стрельцы наши встретили их тыловые отряды в половецком поле, победили их и, захватив много скота, пригнали его к своим полкам. Ободренные этим успехом, русские продвигались все дальше и дальше вперед и, наконец, дошли до реки Калки, впадающей в Азовское море. Здесь был встречен опять небольшой татарский отряд и был отогнан нами.

Тогда Мстислав Удалой, идя в сторожах, приказал Даниилу Галицкому перейти реку, а вслед за ним перешел ее и сам, послав вперед половцев с их вождем Яруном; прочим же князьям об этом движении не было дано знать, и они стали станом. Последнее было сделано Мстиславом Удалым, как говорит летописец, чтобы одному одержать победу, так как у него была ссора с Мстиславом Киевским; но возможно и другое объяснение: идя далеко впереди в сторожах, Мстислав, может быть, и не мог своевременно известить киевского князя о появлении противника, потому что не успел он с Даниилом Романовичем перейти реку, как сейчас же появилось огромное количество татар, готовых к бою. Это было 16 июня 1224 года.

Завидя врага, двадцатитрехлетний Даниил Романович, в сердце которого с детства глубоко запали слова Писания: «Медляй на брань страшливу душу имать», разгорячил своего коня, вынесся вперед и первый врубился в татарские ряды; скоро он был ранен в грудь, но сильный своей молодостью и воодушевленный боем, он не заметил раны и продолжал рубиться с врагами, бешено на него наседавшими со всех сторон; «бе бо дерз и храбор, от главы и до ног его не бе на нем порока», — примечает летописец по этому поводу.