Сергей Цветков - Русская земля. Между язычеством и христианством. От князя Игоря до сына его Святослава

Рабы составляли немалую часть населения Русской земли. В своем подавляющем большинстве это были захваченные в полон иноземцы. Для обозначения раба-пленника на Руси употреблялся специальный термин челядин, во множественном числе — челядь. Обращение в рабство своих соплеменников, свободных мужей, имело место в исключительных случаях, когда закон русский предусматривал насильственное лишение прав свободного состояния в качестве уголовного наказания за особо тяжкие преступления.

Между свободными и рабами находился тонкий промежуточный слой, образованный вольноотпущенными и прочими бывшими рабами, тем или иным способом возвратившими себе свободу. Будучи формально свободными, они, однако же, подобно изгоям, нуждались в покровительстве общества или влиятельных людей и потому большей частью оставались в услужении у своих прежних хозяев, числясь в разряде старших слуг.

В первой половине X в. дала себя знать общественная тенденция, которая, неуклонно набирая силу в течение последующего столетия, привела в конце концов к полному перерождению социальной организации восточных славян: было положено начало переходу от родоплеменных к земским (территориально-административным) и политическим союзам. В различных областях Русской земли (и за ее пределами) процесс этот происходил неравномерно и с разной степенью интенсивности. Мы опишем только общую его схему.

В начальный период заселения славянами Восточно-Европейской равнины (VI—VII вв.) основой социальной организации была патриархальная родовая община. Каждому такому крупному коллективу родичей принадлежало около 70—100 км 2окрестных земель, так как подсечно-переложная система земледелия требовала освоения территории, в 10—15 раз превышавшей площадь ежегодного посева.

Родовая община и занимаемая ею земля назывались коном. Понятийные грани древнеславянского слова кон (от инд.-евр. kon/ken — «возникать», «начинаться») чрезвычайно многообразны: это и вообще рубеж, предел, межа, ограниченное место; и затерявшееся во времени начало (отсюда слова «искони», «спокон» и выражения вроде «вот откуда пошел кон земли нашей»); и завершение чего-то («конец», «доконать», «кон его пришел», то есть черед, гибель, смерть); и устойчивый порядок в природе и обществе («закон», «покон») [393]. Община и была для древнего человека началом и концом, собственником земли, источником правовых норм.

Военная организация кона носила название «сто» и объединяла концы или десятки — большие патриархальные (трехпоколенные) семьи, из которых состояла родовая община. Один из концов почитался старейшим, ведущим происхождение напрямую от предка-покровителя (обычно легендарного), некогда давшего жизнь всему роду. Старейшина такого конца, «владеющий роды своими», возглавлял общину-кон по праву старшинства и назывался «конязь», «кънязь», то есть «старейший в роду», «родоначальник кона». Десять родственных конов составляли «малое племя», выставлявшее в поле «тысячу». Один из таких конов опять же претендовал на большую древность происхождения сравнительно с другими и считался первенствующим, «княжеским». Все родственные друг другу малые племена в их совокупности покрывало общее племенное название («радимичи», «кривичи» и т. д.). Принадлежавшая союзу малых племен территория называлась землей, а общеплеменное ополчение — полком или тьмой [394]. Родоплеменная иерархия старшинства сохранялась и на этом уровне. В союзе малых племен выделялось одно, «старейшее» малое племя со старейшим «княжьим» коном, в котором княжил глава старейшего «княжьего» конца. Он-то и признавался остальными малыми племенами князем земли.

Схема расположения памятников археологии IX—XV вв. Жаровского конца Жабенской волости:

а — городище; б — селища; в — курганные группы; селища XIV—XVI вв.; д — топонимы; е — скопления памятников; ж — приблизительные границы Жаровского конца

В дальнейшем естественный прирост населения, сопровождаемый техническим прогрессом в области земледелия, привел к разрастанию родовой общины и в конечном счете к ее преобразованию в общину сельскую. Повсеместное распространение рала с полозом и окончательный переход в течение X в. к паровой системе земледелия [395]устранили необходимость совместного труда всей общины для расчистки и обработки пашни и сделали возможным существование индивидуальных хозяйств. Из общины-кона выделились большие патриархальные семьи («концы»), которые затем сами распались на так называемые неразделенные семьи в составе отца и взрослых (женатых) сыновей. В результате количество поселений в некоторых областях увеличилось в пять раз [396].

Исследования памятников материальной культуры первой половины X в. выявили примерно одинаковую картину устройства сельской общины в разных восточнославянских землях. Подавляющее большинство сельских поселений этого времени, сосредоточенных в Поднепровье и Прикарпатье, представляет собой небольшие скопления жилищ (от двух до шести в группе) на берегах больших и малых рек; каждое жилище (полуземлянка с печью-каменкой) рассчитано на проживание четырех—шести человек, способных сообща вести самостоятельную хозяйственную деятельность. Неподалеку находятся курганные могильники с одиночными захоронениями, пришедшие на смену коллективным погребальным усыпальницам. Около десятка таких групповых селищ и индивидуальных усадеб обыкновенно составляют как бы «гроздь» или «гнездо» поселений, разместившееся на участке земли площадью от 70 до 100 км 2. Каждое «гнездо» окружает полоса необжитых земель шириной 20—30 км — своеобразная пограничная территория, отделяющая его от другого «гнезда». Подобную структуру славянских поселений принято рассматривать как археологическое свидетельство разрастания больших патриархальных семей и выделения из них неразделенных семей, в которых некоторое время сохранялась традиция не отделять женатых сыновей, ибо «только этим можно объяснить существование неразделенной, двухпоколенной семьи, состоящей из отца и его взрослых сыновей» [397]. В северных землях во многих местах продолжали существовать большие патриархальные семьи, распад которых был задержан неблагоприятными условиями хозяйствования.

Развившись из родовой общины с ее обычаями общежития, взаимопомощи и совместного ведения хозяйства, сельская община сохранила многие присущие ей черты. Земля оставалась в коллективной собственности, пользование водоемами, лесами, сенокосами, пастбищами по-прежнему осуществлялось сообща. Общинная сплоченность проявлялась в совместном отправлении религиозных ритуалов, бытовых и календарных праздников, а также в коллективной материальной ответственности общины перед верховной властью за выполнение повинностей и податей и перед законом — за правонарушения отдельных членов общины. Крестьянские родовые гнезда, сообща владевшие землей и сообща исправляющие повинности, сохранялись в отдельных российских землях до самого конца XVIII в. Об их существовании говорит, в частности, наличие на Руси множества сел с окончаниями на -ичи, -овичи, -вцы (по имени родоначальника): Мирятичи, Дедичи, Дедогостичи и т. д. Не случайно русские люди привыкли даже к чужому человеку обращаться со словами, взятыми из круга родственных отношений: дядя, мать, отец, сынок, внучка, дед, бабка и т. д. Таким образом, родовое сознание воспроизводило родовые отношения даже в тех племенных союзах, которые уже не являлись собственно родовыми.