Леонид Жура - Сионисты против Сталина

А теперь я обращаюсь ко всем «подписантам» «открытого письма», включая как бы поэтическую гражданку Ахмадулину!

Ахмадулина Б. А., Битов А. Г., Бунимович Е. А., Вознесенский А. А. Воробьев А. И., Герман А. А., Герман А. Ю., Гинзбург В. Л., Горбачев М. С., Гранин Д. А., Даниэль А. Ю., Евтушенко Е. А., Зимин Д. Б., Искандер Ф. А., Лебедев А. Е., Мессерер Б. А., Нетто Л. А., Рогинский А. Б., Рыжков В. А., Рыжов Ю. А., Серебренников К. С., Смирнов А. С., Соломин Ю. М., Стругацкий Б. Н., Тодоровский П. Е., Улицкая Л. Е., Шевчук Ю. Ю.

Ну что вы все клевещете на Сталина и клевещете?

Бывший прокурор Харьковской области Шеховцов Иван Тимофеевич еще 9 — 10 лет назад буквально упрашивал и уговаривал всех антисталинистов, независимо от их умственного развития и наличия ученых степеней, принять его вызов и встретиться с ним на публичной арене по поводу клеветнической деятельности в отношении И. В. Сталина. Шеховцов обращался к ректорам вузов, докторам исторических наук и прочим сталинофобам. Ни один из них не отважился принять вызов сталиниста Шеховцова.

Главная причина отказа и молчаливого уклонения от Общественного Суда над Сталиным — страх! Правда, здесь надо сделать оговорку, что Иван Тимофеевич посылал свои вызовы в очень деликатной манере, и в этом, на мой взгляд, была ошибка. А ошибки надо исправлять.

Я, Жура Леонид Николаевич, поддерживаю вызов Шеховцова, брошенный вам, сталинофобам, в ваше как бы лицо и становлюсь с ним в один ряд защитников честного имени И. В. Сталина. Вы, ненавистники Сталина, прекрасно осознаете, что подать на вас в суд не представляется возможным, поскольку либерально-комедийный суд требует представить доверенность от Сталина.

Но что может помешать устроить Общественный Суд?

Вы, антисталинисты, создаете свой Комитет, публикуете обвинительное заключение против Сталина. После некоторого времени, необходимого для подготовки опровержения вашей клеветы, мы встречаемся в Общественном Суде, который можно устроить в актовом зале любого университета перед студентами исторического факультета. Детали можно обсудить дополнительно. Сейчас важно иметь ваше принципиальное согласие, но… его не будет! И причина только одна — трусость и осознание антисталинистами своего невежества в исторических вопросах.

Ваше нравственное уродство подчеркивает тот факт, что вы клевещете на человека, который не имеет возможности ответить вам или хотя бы объясниться. А это квалифицируется в любом обществе как подлость и бесчестие!

В апреле 2008 года в «Новой газете» выступила гр-ка Печуро Сусанна Соломоновна, член общества «Мемориал», и рассказала о своем горестном детстве в статье «Расстрелянным смягчили наказание. История одной молодежной группы, оппозиционной сталинскому режиму».

Процитирую отрывки из этой статьи и дам к ним свои комментарии:

«Послевоенное время кажется нам сейчас временем глухим, в которое, вопреки ожиданиям советских людей на улучшение жизни после окончания Великой Отечественной войны, власть начала закручивать гайки».

Автор статьи не объясняет смысл, который он спрятал в выражении «закручивать гайки». Можно ли к процессу «закручивания гаек» отнести отмену в мае 1947 г. смертной казни? В чем выразилось «закручивание гаек»?

«Казалось бы, по отношению к сталинскому времени нельзя говорить о каких-то людях, сопротивлявшихся режиму…».

Ну почему же нельзя? Вполне можно говорить об оппозиции Сталину, если, конечно, изучать историю не по работам Млечина, Волкогонова и Сванидзе (который Карлович). В брошюре «Лев Седов: сын, друг, борец» Троцкий дал чистосердечные показания: «В 1923 г. Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщицкой деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов».

Осенью 1923 г. были арестованы конспиративные «Рабочая группа» и «Рабочая правда».

В декабре Антонов-Овсеенко открыто угрожал ЦК подготовленным военным путчем.

1927 г. — «платформа 83» (до этого была «платформа 64»). С 1929 г. оппозиционеров впервые стали приговаривать к различным срокам заключения по ст. 58 (началось активное вмешательство и вредительство в период коллективизации, провоцирование выступлений различных слоев населения против власти и т. д.).

Начало 30-х — активизация оппозиции. (Рютин и прочие). Разоблачение подпольной организации во главе со Смирновым. И так далее…

Снова из статьи: «Однако они были (оппозиционеры. — Л. Ж.) — прежде всего молодежь, которая пыталась воплотить в жизнь те идеалы, которым их учила советская школа».

Что за «идеалы»? Как именно «молодежь» пыталась воплотить эти идеалы в жизнь? В чем заключалась суть «идеалов»?

Далее в статье «Новой газеты» слово предоставляется Сусанне Соломоновне Печуро:

«Наша группа возникла на основе литературного кружка при городском Доме пионеров. Через некоторое время старших участников кружка перестали устраивать занятия, идеологический контроль руководительницы; мы хотели больше знать, больше заниматься теорией литературы. Всего этого Дом пионеров дать не мог, и зимой 1950 года мы ушли, создав на квартире у одного из старших ребят, Бориса Слуцкого (тезки и однофамильца известного поэта), самостоятельный кружок. Мы стали читать стихи поэтов Серебряного века, с которыми нас познакомил Борис Слуцкий».

Однако, как зверствовал сталинский режим!

Предоставил школярам Дом пионеров и предложил изучать литературу под руководством профессионала. Бесплатно! Хорошо, что пионеры вовремя поняли, что они находятся под «идеологическим контролем руководительницы»!

Гр-ка Печуро:

«Мы хотели больше знать, больше заниматься теорией литературы. Всего этого Дом пионеров дать не мог».

Конечно, не мог! Все это мог дать только Борис Слуцкий, причем у себя на квартире. А где еще читать поэтов «Серебряного века»?

Гр-ка Печуро:

«Боря был среди нас самым образованным, и его влияние на нас было очень велико. Читая этих поэтов, мы начали задаваться вопросами, почему их не изучают в школе…».

Правильно! Немедленно надо было выкинуть из программы Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Майкова и др. и начать изучать Мандельштама, Пастернака, Вертинского, Цветаеву.

Печуро:

«Например, Блока не давали в библиотеках… размышляли об их судьбах, например, о расстреле Гумилева».

Насчет Блока, которого ей не давали в библиотеках, гражданка Печуро, видимо, слегка художественно преувеличила. Даже на обложках ученических тетрадей красовался портрет кудрявого Блока! Ну, а без выяснения обстоятельств расстрела Гумилева за участие в контрреволюционной организации жизнь, конечно, становится пресной и неинтересной.