Марк Алданов - Король Фейсал и полковник Лоуренс

Арабом Лоуренс стал не сразу, а «Князем динамита», разумеется, только во время войны. Однако некоторую известность в тесном кругу он приобрел еще очень молодым человеком. Лет восемнадцати от роду он поступил в Оксфордский университет. Среди студентов, как впоследствии рассказывал один его товарищ, скоро прошел слух, что в колледже появился оригинал: не курит, не пьет спиртных напитков, не ест мяса, не интересуется спортом. Это и само по себе было достаточно необыкновенно. Еще удивительнее было то, что Лоуренс не выходил к обеду в столовую колледжа, ни с кем не встречался, днем спал, по вечерам в одиночестве бродил по двору, а всю ночь напролет читал ученые книги.

Этим он нагнал на своих товарищей суеверный ужас, от которого не вполне отделались, по-видимому, и его нынешние биографы. Роберт Грейвс утверждает, что Лоуренс прочел в Оксфорде всю университетскую библиотеку, а именно пятьдесят тысяч томов: читал ежедневно шесть книг! Справка точная: ровно шесть книг регулярно каждый день или, вернее, каждую ночь. Правда, счет как будто не выходит: он мог, таким образом, прочесть за время своего пребывания в университете, включая все праздники и даже лишний день високосного года, 6576 книг, а никак не 50 000; кроме того, «вся университетская библиотека» Оксфорда состоит не из 50 000 томов, а из миллиона с четвертью. Но не надо быть педантом, да мы и без подсчета знаем: не каждому слову биографа верь. Достаточно отметить, что читал Лоуренс действительно очень много, и притом такие книги, которые обычно мало интересуют молодых людей вообще, а английских студентов в частности: все больше по истории средневекового искусства и по археологии.

Есть и другие сведения о молодом Лоуренсе. Однажды зимой после полуночи он зашел к своему товарищу Ричард-су и предложил ему искупаться в реке, — лед нисколько не мешает. Предложение было отклонено (о форме своего отказа Ричарде ничего не сообщает). Еще черточка. Лоуренс писал Грейвсу: «Когда вы поедете в Реймс, никого с собой не берите. Сядьте у шестой колонны с запада в южной части бокового свода и оттуда взгляните в просвет между четвертым и пятым столбом, на третье с севера окно трифория...»

Я думаю, по этим нескольким черточкам портрет достаточно ясен: оригинальничающий молодой человек, «ни на одно земное существо не похожий». «Вы ужасть как бизарны!» — говорит советница Фонвизинскому герою. Ясно и то, что оригинальничал юный Лоуренс вполне безобидно, — отчего же не гулять ночью по оксфордскому двору и не сидеть у шестой колонны с запада в южной части Реймского собора? Байрон, Лермонтов скандалили в молодости гораздо хуже. Важно то, есть ли у человека еще что за душой. Лермонтов в жизни не так уж отличался от поручика Соленого. Но он, кроме того, был автором «Героя нашего времени».

Лоуренс защитил диссертацию «Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы» и получил возможность съездить на Восток, в Сирию. Тут-то с ним и случилось необыкновенное происшествие: как сообщает биограф, выяснилось, что в Лоуренсе сидит «бедуин, влюбленный в терпкость пустыни».

Не будем долго спорить. В той же комедии Фонвизина Иванушка говорит отцу возмущенно: «Или сносно мне слышать, что хотят женить меня на русской?» «Да ты что за француз? Мне кажется, ты на Руси родился», — спрашивает бригадир. «Тело мое родилося в России, это правда, — отвечает Иванушка, — однако дух мой принадлежал короне французской...» Все же это довольно редкий случай. Возможно, что для арабов Лоуренс в самом деле «Князь динамита» и «Мировой Дьявол», — кто их, арабов, разберет? Но когда английский биограф совершенно серьезно утверждает, что уроженец провинциального валлийского городка, воспитывавшийся в хорошей средней школе и вОксфордском университете, по природе самый настоящий бедуин, то некоторое сомнение закрадывается и в доверчивую душу.

Выскажем более простое предположение. Лоуренсу была с юных лет свойственна мизантропия. Избранный им вид оригинальности очень ее усилил. Сильна была и жажда приключений: Байрон в нем отлично уживался с Майн Ридом. Вероятно, с годами все это прошло бы и он стал бы мирным профессором Оксфордского университета по кафедре средневековой архитектуры. Вышла, однако, неожиданность.

Мировая война.

Фейсал с начала войны оказался в очень затруднительном положении. Стоявший перед ним вопрос мог иметь разные формы. В порядке общественном арабский патриот, вероятно, себя спрашивал: автономия дело хорошее, но не лучше ли приобрести полную независимость? В порядке личном это примерно переводилось так: недурно быть лидером арабской фракции турецкого парламента, но отчего же не стать королем независимой Аравии? И над обоими вопросами, сливаясь с ними, стоял третий — роковой и мучительный: кто победит — Германия или союзники?

Не для одного Фейсала и не для одних арабов основная политическая проблема в ту пору ставилась именно таким образом. Какие тут были сомнения, колебания, перемены — и трагические, и забавные — у людей более известных, опытных и принципиальных, чем молодой арабский вождь, — об этом со временем расскажет так называемая «малая история», заглядывающая в письма, в дневники, в расходные книги. Одни поставили не на ту лошадь и бесславно потеряли ставку. Другие тоже поставили не на ту лошадь, но каким-то образом все-таки выиграли в этом странном тотализаторе. И наконец, третьи угадали верно. К их числу принадлежал Фейсал.

Он думал, что победят союзники. Однако уверенности у него не было. Более нетерпеливые люди, в том числе егоотец Хусейн, чуть ли не с первых дней войны желали поднять восстание против турок. Арабские офицеры образовали тайное общество, вошел в него и Фейсал. Надо ли говорить, что голова его висела на волоске, — в это революционное общество входили сотни людей!

Каким образом преемники Абдул-Хамида не выследили всех участников заговора? По-видимому, младотурки не слишком верили арабам вообще и Фейсалу в частности. Они отправили его в Дамаск. Там хозяйничал самый страшный, жестокий и подозрительный из младотурок знаменитый Джемаль-паша.

Если Фейсал действительно умер от сердечной болезни, то, вероятно, его двухлетнее пребывание в Дамаске было не последней ее причиной. Состоя на действительной турецкой службе, он мечтал о скорейшем поражении Турции. Находясь под бдительным наблюдением Джемаля, стоял во главе военного заговора. Подозрения против него росли все грознее. В конце 1915 года турки наконец напали на след участников дела. В Дамаске начались страшные казни. Джемаль под разными предлогами заставлял Фейсала при них присутствовать. На глазах будущего иракского короля казнили ближайших его друзей и товарищей. Ни один из них его не выдал!