Алексей Виноградов - Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

Чтобы не запутаться в многочисленных ответвлениях норманнизма, изложим его основную современную версию, в сжатом виде представленную отечественными сторонниками этого направления Е.А. Мельниковой и В.Я. Петрухиным:

«Скандинавы (др. – рус. варяги) получают в прибалтийско-финской среде наименование эст. rootslane, фин. ruotsalainen (совр. «шведы») от эст. Rootsi, фин. Ruotsi (совр. «Швеция»), заимствование которого по языковым данным относится, вероятно, к VI–VII вв. Исходным для заимствования стал один из композитов с первой основой герм. *rop(e)R, означавший в др. – сканд. языках «гребец, участник похода на гребных судах», т. е. социальный (дружинный) термин, превратившийся в этносоциальное понятие в прибалтийско-финской среде. При включении в межэтнические связи Северо-Запада Восточной Европы славян этот термин заимствуется ими из прибалтийско-финских языков в форме русь также для обозначения дружин скандинавов в Восточной Европе, но после вокняжения скандинавской по происхождению династии и сложения Древнерусского государства приобретает расширительное значение и переносится на территорию, подвластную русскому князю и ее население. Имя русь как обозначение скандинавских дружин в Восточной Европе замещается названием варяги» (БС Ис-я, 1988–1996. М., 1997, с. 42).

Т.е. по этой версии термин Русь произошел от финского Ruotsi, ныне означающего шведов, а в исходном значении – «грести, гребец». Считается, что каким-то образом это название закрепилось и в уже «ославяненном» виде стало звучать как «русь».

К авторам изложенной теории. Пусть даже скандинавские суда действительно несколько выделялись на раннесредневековой Балтике большей ролью гребцов-гор(е)11 (могли плыть без парусов в открытом море, на славянских ладьях весла использовались только для прибрежных маневров – Archaeologia, с. 312–314), было ли это настолько уникальным признаком для того чтобы корабельный термин «гребцы» стал еще и этническим? С таким же успехом «варяг» можно объяснить, например, из литовского vairagalis («корма»), но мы бы этого делать не стали, поскольку и «корма», и вышеупомянутый корабельный «руль», и «гребцы» – все это лексика, в раннем средневековье хорошо знакомая всем народам Балтики.

Кстати, если уж на то пошло, «русы», известные нам по источникам, были неважными гребцами. Ведь при походе на Константинополь в 860 г., согласно Фотию, именно беспомощность русского флота в безветрие привела его к поражению. Тогда какие же на нем были rop(e)R?

Другое обстоятельство: почему Ruotsi, эта якобы первоначальная Русь, «приобретает расширительное значение» только в новгородских и киевских землях? Там, где скандинавское влияние, даже по версии, завзятых норманнистов, носило достаточно ограниченный характер, в том числе и по времени? Почему это значение не перешло, к примеру, на карелов, эстонцев или финнов, в языке которых и сейчас есть этноним Ruotsi, означающий Швецию и которыми шведы-ruotsalainen правили [101]только в «летописную эпоху» почти семь столетий (в XII–XIX вв.), а судя по сагам, и значительно дольше?

Кстати, некоторые норманнисты-филологи сомневаются в реальности схемы заимствования. Так, по мнению автора «Краткого этимологического словаря финского языка» Андраша Райки, слово Ruotsi (rootsi) попало не от угро-финнов к славянам, а наоборот.

Вторая несостыковка. «Название восточных славян в древнескандинавских языках появляется лишь в рунических надписях XI в. и является поздней транскрипцией от этнонимического прилагательного «русский» – riuskR» (БС Ис-я, 1988–1996. М., 1997, с. 42). Т. е., уже в XI в. скандинавы называют русских русскими практически без искажений и без малейшего намека на переходную форму, которая неизбежно должна была существовать между riuskR и Ruotsi, если бы норманнистская версия была верна. Наконец, если славяне узнали (а потом почему-то перенесли на себя) финское название скандинавов, то почему у этих славян появляется еще какое-то особое название для тех же скандинавов – варяги – следов которого не обнаруживается у тех же финнов и прочих соседей?

Впрочем, все зависит от угла зрения. Например, тюрколог Мурад Аджи со ссылкой на средневекового ученого Махмуда Кашгарского доказывает, что «Русь», точнее «рус», «рс» в значении «гребцы» или «люди, кормящиеся с воды» – слово тюркское.

Ст. Гедеонов указывал на то, что rus в кельтских языках означало «озеро» и видимо, подобное «водное» значение (ср. «русалка», «русло») было для этого слова и у славян, при этом «названия Русь, Рось для славянских вод проявляют… значение святости» (Гедеонов, с. 21. Автор указывает в этой связи на устойчивое сочетание «Святая Русь»), Согласно Омельяну Прицаку, хотя корни термина «Русь» лежат в кельтских и германских наречиях, но к IX в. он стал обозначать еврейских купцов («аррадания» арабских авторов), создавших в союзе с викингами нечто вроде общеевропейской торговой компании.

Схожих взглядов придерживается современный автор Ирма Хайнман, с той лишь поправкой, что название «Русь» восходит к ивриту, где «раша», или «рашия» означает еврея, отказавшегося от иудаизма в пользу язычества. По ее мнению, эти самые «рашия», «составили ядро сформировавшейся в Северном Причерноморье военно-торговой организации «Русь», сыгравшей решающую роль в создании Киевского государства и давшей ему свое имя».

Есть и арабская версия, базирующаяся на близости корню «рус» социального термина, означавшего у бедуинов «верховный», «главный». Так, Ибн Русте называет славянского правителя «раис ар-руса’а» – глава глав. Версия не столь уж невероятная, по крайней мере, в отношении Прикаспийской Руси – ведь именно на Северовосточном Кавказе одно из крупнейших племен – аварцы – до сих пор называются у некоторых соседей чрезвычайно близким к «Руси», но основанном на арабском термине словом «ярруса».

В упомянутом споре с Костомаровым Погодин ссылался на то, что предшествовавшие и современные ему исследователи, основываясь на «сказаниях» и наличии «русских» топонимов, «ведут Русь» с самых разных сторон: в частности, Татищев и Болтин – из Финляндии, где рядом с городом Або с давних времен известна Русская гора, Венелин – из Померании, Бутков – из Швеции, Крузе и Гольман – из Западной Германии, Максимович – с острова Рюген, Эверс – из Хазарии.

Иронизируя над исследователями, пытающимися в любом топо– или гидрониме с корнем – rus, – ros увидеть след этнонима, маститый историк писал, что их построения состоят из «одних географических созвучий или недоразумений, что все они уничтожаются одно другим» [102]. К этому можно добавить, что не только корень – рус, которому значений несть числа, но даже – руск (если предположить, что «русский» происходит от этой основы) широко представлен в мировых языках: в исландском ruska – «мешать (препятствовать)», в греческом «роско» – «ущелье» или «руске» – «защитный», в ирландском rose (roscanna) – «глаз» или магическая формула друидов, в карельском ruskeja – «краснеть» (не от этого ли корня и близкого ему финс. rus – «красный» упомянутая Русская гора?).