Алексей Виноградов - Русская тайна. Откуда пришел князь Рюрик?

На наш взгляд, куда убедительнее вышеизложенных балтийская гипотеза происхождения названий порогов. О ней, собственно, говорил еще Костомаров в упомянутом диспуте с Погодиным, хотя, в отличие от сделавшего тему порогов своим «коньком» оппонента [125], не уделил ей много внимания. Попробуем остановиться на ней более подробно.

Эссупи. Костомаров обратил внимание на созвучность этого слова литовскому supti – «качаться» (с приставкой esa– или is-). По мысли историка, при подходе к первому порогу Днепр начинал бурлить, а челны-моноксилы руссов – раскачиваться, что служило их хозяевам сигналом (именно – «не спи») к выходу на берег.

Однако обратимся к описанию порога у Константина: «Теснина его столь же узка, сколь пространство цирка-нистрия, а посреди его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков… росы не осмеливаются проходить между скалами». Эти слова наводят тоже на литовскую, лучшую, на наш взгляд, этимологию: issiepti – «оскаливать». Несоответствие объяснению самого автора-императора, что, дескать, порог имеет одно и тоже название на росском и славянском, скорее всего, вызвано тем, что Багря-ногородного ввело в заблуждение некоторое созвучие славянского «не спи» и балтийского issiepti. Судя по тексту «De administrando imperio», о росском языке сочинитель не знал почти ничего [126]и легко мог смешать не только слова, но и их значения, особенно если и переводчики его также были не очень квалифицированными.

Улворси. Догадка Костомарова, усмотревшего в этом слове сочетание двух литовских корней: uola – скала и varza – верша, также заслуживает внимания. Но едва ли не интереснее в качестве второго глагол из того же языка varzyti – стеснять, ограничивать. В таком случае сочетание «стесненный скалами» будет полностью отвечать описанию в «De administrando imperio»: порог подобен первому (т. е. покрыт скалами), «тяжек и трудно проходим». Такая версия усилилась бы, если бы удалось доказать, что в славянском названии император – или его информатор – сделал ошибку, вписав (и дав соответствующий перевод) Острову-ни вместо куда более логичного в данном случае Острожни (т. е. «стесненный»). Заметим, что подобную ошибку сделать тем легче, что в греческом языке нет буквы «ж».

Геландри. В этом случае трудно не согласиться с М.Ю. Брайчевским, который хотя и держал про запас для этого слова осетинскую этимологию, но оговаривался: «Господствующий в литературе скепсис относительно славянской версии не имеет под собой почвы. Основа, безусловно, имеет общеиндоевропейский характер: *ghel, *ghol – звучать… В славянских языках этот термин дал «глагол»… а также «гул», «галда». Действительно, зафиксированное в словаре Даля «галда», а также «галдань» – «крикун», «шумный человек», может помочь расшифровать загадочное слово. С учетом суффиксов «арь» или «ич» и носового звука, которые, возможно, еще сохранялись у славян в X в., получаем вполне славянское и близкое к «оригиналу» Галандарь, Галандрич.

Аифор. Указание все того же Костомарова на лит. Aitvaras – «домовой, воздушный змей» в данном случае представляется верным. Славянское название порога Неясыть означает, судя по тому же Далю, не только пернатое семейства совиных, но и вообще «сказочная, ненасытная птица». Т. е. такой же, как и у балтов, мифологический персонаж, связанный со стихией воздуха.

Варуфорос. И этот «столп» концепции Погодина представляется весьма шатким. Вас. Ермаков сопоставляет это название с «Вороновой заборой», предшествовавшей до строительства Днепрогэса Волнигскому порогу (т. е. «Вулнипраху» Багряногродного). При этом сочетание лит. varnas – ворона и varas (voras) – «жердь в заборе» и похоже на Варуфорос, и в переводе ближе всего именно к «Вороновой заборе».

Леанти. Несмотря на очевидную близость этого слова всем индоевропейским терминам, связанным с водой (от рус. «лейка» до ирл. Llir – море), предложенная Костомаровым лит. Liejanti («льющая») все же представляется наиболее точным соответствием.

Струкун. Предложенное норманнистами Struckum является неплохой этимологией, но не более того. В отличие от этого слова, вымученного из редкого шведского диалекта, названию днепровского порога есть объяснение из распространенного литовского: striukunti – «укорачивать». «Укороченный» соответствует переводу Багрянородного «Малый порог» [127].

Таким образом, все «русские» названия порогов, по всей вероятности, имеют балтийскую основу. Перейдем теперь к другой излюбленной норманнистами теме – именам русов.

Степень глубины и накала полемики норманнистов и их оппонентов по поводу второго «столпа» норманнизма передает отрывок из все того же диспута в Петербургском университете 19 марта 1860 г. Исчерпав научные аргументы, оба ученых спорщика зачастую активно приводили в свою пользу аргументы, мало связанные с антропонимикой:

«Г. Погодин… Вы приводите, например, слово «Игорас»; но я подаю вам не слово, а имя Игоря; этого мало, я подаю вам живого Игоря, совершенно одинакового с русскими Игорями.

Г. Костомаров: Положим, я вам уступлю Игоря, – уступите мне Олега.

Г. Погодин: Долг платежом красен: ваш Олег крепче моего Олега (смех).

Г. Костомаров: Уступите мне еще Ольгу. Это все равно, что Александр и Александра.

Г. Погодин: Вы спрашиваете уже слишком много (смех). Вспомните, как Ольга, прибыв в Константинополь, на аудиенции у императора едва склонила перед ним свою голову, когда все падали до земли. Это чистая норманнка.

Г. Костомаров: Чистая славянка, чистая литвинка и всякая другая!»

Ученые XX столетия часто следовали тому же стилю своих предшественников. Из негустого набора внешних описаний и поведения древних русских вождей делались весьма далеко идущие и подчас прямо противоположные выводы. Так, В.А. Пархоменко писал: «Летопись рисует его (Святослава– A.B.) явно кочевнические наклонности и типичный образ жизни степняка, изображаемый Львом Диаконом плоский нос Святослава и бритая голова с висящим клоком волос также, конечно, не норманнского и не чисто славянского происхождения». Однако М.А. Алпатов на основании практически тех же источников делает совсем другое заключение: «По своему поведению Рюрик, Олег, Игорь, Святослав – типичные викинги» (при чем тут Рюрик, о поведении которого не осталось никаких сведений, непонятно).

Впрочем, лингвистика, или точнее антропонимика, тоже сказали в этом споре свое веское слово. И сначала это слово было за норманнизм.

«Имена первых русских князей и имена подписавших первый русский международный договор [128]были скандинавскими (Norse)», – категорически утверждает Эд. Гиббон, указывая, что Рюрик это старонорвежское Hraerikr, Олег – Helgi, Игорь – Ingvarr, а из подписавших первый договор с греками только двое (Актеву и Стемид), возможно, не норманны.