Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812

Утром 2 мая 1808 г. в Мадрид прибыли первые известия о происходящем. В городе вспыхнуло восстание. Многие французские солдаты, прогуливавшиеся по улицам, были растерзаны толпой.

По первому сигналу тревоги Мюрат собрал имеющиеся у него в распоряжении силы и обрушился на восставших. Бунт был потоплен в крови. Мадрид затих. Однако «El dos de Mayo» (2 мая) послужило искрой, от которой вспыхнуло восстание по всей стране. Повсюду в Испании стали возникать местные хунты (комитеты), организовывавшие сопротивление. Центральная хунта в Севилье объявила от имени всего народа войну Франции.

Так началась самая продолжительная, самая ожесточённая война наполеоновской империи. Действительно, если кампания 1805 г. длилась всего четыре месяца, война 1812 г. в России — около полугода, то Война за Независимость Испании (так эту войну называет испанская историография) продолжалась без малого шесть лет!

Увы, Наполеон не понял сути происходящего. Огромная волна народного гнева показалась ему сначала малозначащими волнениями. 6 мая 1808 г. из Байонны он написал Талейрану: «Я думаю, что главное дело сделано. Быть может, отдельные беспорядки будут иметь место, но уроки, преподанные в Мадриде и в Бургосе, должны, без всякого сомнения, всё уладить» 2.

Впрочем, несмотря на небрежный тон этого письма, Испания уже нарушила планы Наполеона на востоке. Он был вынужден отложить свидание с Александром на неопределённый срок, а в это время события на Пиренейском полуострове развивались с головокружительной быстротой.

Французские войска под командованием маршала Бессьера разгромили отряды повстанцев 14 июля в битве при Медина-де-Риосеко, и король Жозеф смог через несколько дней въехать в испанскую столицу, встретившую его гробовым молчанием. Несмотря на, мягко говоря, холодный приём населения, 25 июля 1808 года Жозеф был торжественно провозглашён королём «Испании и Индий». Однако пока в Мадриде новый король торжествовал свой «успех», на юге Испании, неподалеку от города Байлен, произошли события, которые в корне изменили положение дел не только на Пиренеях, но и во всей Европе.

Небольшой французский корпус под командованием генерала Дюпона был окружён превосходящими силами регулярных испанских войск и повстанцев. У Дюпона было 9 тыс. человек, у испанцев — 18 тыс. одних регулярных частей. Положение французов было крайне тяжёлым, и генерала соблазнили выгодные условия предложенной ему капитуляции. Испанское командование обещало, что, если французы прекратят сопротивление и сложат оружие, их просто-напросто отправят во Францию на английских кораблях.

22 июля 9 тысяч французских солдат сложили оружие, а вслед за ними по приказу Дюпона сдалась вдобавок и дивизия Веделя, направлявшаяся на выручку своим. Командующему корпусом пригрозили, что, если солдаты Веделя не присоединятся к капитуляции, почётные условия не будут выполнены. Ведель имел глупость послушаться своего начальника. В результате ещё 9 тыс. французских солдат сдались испанцам!

Но испанское командование вероломно нарушило все свои обязательства. Солдаты, сложившие оружие, из-за преступного малодушия своего командира провели долгие шесть лет в ужасающем плену. Многие из них уже никогда не увидели Францию.

Самым же главным в этой истории были политические последствия байленской катастрофы. Рассказывают, что никто ещё не видел такого бешеного приступа гнева, как тот, который охватил императора при известии о капитуляции Дюпона. И это неслучайно. Наполеон сразу понял, что это событие окажет разрушительное воздействие на всю его европейскую политику. Из Бордо, где император узнал о поражении на юге Испании, он написал Жозефу 3 августа 1808 г.: «Дюпон обесчестил наши знамёна. Какая глупость! Какая низость!.. События подобного рода требуют моего немедленного присутствия в Париже. Германия, Польша, Италия — всё ведь связано. Моя боль велика, когда я думаю о том, что я не могу быть сейчас вместе с Вами и среди моих солдат» 3.

Часто, описывая Испанскую войну, историки говорят, что у Наполеона не было никаких шансов добиться успеха, ибо восставший народ целой страны невозможно победить. В этих высказываниях есть немало здравого смысла; и действительно, события, произошедшие на Пиренейском полуострове, казалось бы, полностью подтверждают эту точку зрения. Однако не следует забывать, что у Наполеона в Испании были не только противники, но и горячие сторонники. Если бы весной 1808 г., когда волна народного движения не достигла ещё своего апогея, император ввёл бы в Испанию мощные силы, возможно, ему удалось бы достичь поставленной цели. Однако в июле 1808 г. на территории Пиренейского полуострова находилось не более 100 тыс. французских солдат, разбросанных по огромной территории, причём подавляющее большинство из них были рекрутами, никогда ещё не нюхавшими пороха. Это были запасные батальоны, маршевые кавалеристские части из подразделений, принадлежащих к разным полкам. В общем, всё, что было в тылах Великой Армии ещё не вернувшейся из Германии после похода 1805–1807 гг.

Результатом этой недооценки испанского сопротивления была Байленская капитуляция. Она послужила детонатором огромного взрыва. Если до этих роковых событий значительная часть испанцев не сделала свой выбор, побаиваясь престижа огромной силы наполеоновской армии, то после Байлена ситуация изменилась. Пропаганда испанских повстанцев и английская пресса в мгновение ока разнесли по всей Испании и по всей Европе чудовищно преувеличенные рассказы о поражении Дюпона, что тотчас изменило весь моральный климат в стране. Волна мощного энтузиазма поставила под ружьё тысячи ещё недавно сомневавшихся людей. На знамёнах новобранных полков появились самоуверенные надписи: «Победителям победителей при Маренго, Аустерлице и Йене».

Неважно, что испанцы в действительности разбили небольшой корпус, состоявший из новобранцев; недаром ведь сам Наполеон говорил, что на войне ценнее всего моральные силы, а искренне верить во что-то значит уже наполовину этого достичь. Теперь испанские ополченцы, повстанцы и солдаты регулярных полков были уверены, что могут разгромить любые войска наполеоновской империи. За несколько дней вся ситуация на театре военных действий стала другой. Жозеф вынужден был бежать из Мадрида, французские части отступали к границе. Жюно в Португалии оказался отрезанным от основных сил, а в начале августа на территории этой страны высадилась группировка английских войск под командованием уже известного нам сэра Артура Уэлсли. Эскадра Сенявина была заблокирована (см. предыдущую главу).

Новости из Испании бурно обсуждало всё высшее общество Санкт-Петербурга. Коленкур в своих донесениях о настроении среди российской элиты писал в это время: «Говорят, что Кадис занят англичанами, и что французский флот захвачен ими. Говорят, что Португалия восстала, и французы оттуда ушли, русская эскадра частью сожжена, а частью захвачена англичанами… Говорят, что генерал Дюпон взят в плен с 25 тыс. французами и 10 тыс. швейцарцами, что маршал Бессьер разбит 16 июля с большими потерями и вынужден отступить, маршал Монсей отступает и, не будучи побитым, разжалован, что генерал Лефевр разбит и окружён, что генерал Жюно заперся в укреплениях и фортах Лиссабона, а король покинул Мадрид с армией» 4.