Иштван Рат-Вег - Пестрые истории

В 1840 году процесс отложен.

В 1852-м прекращен.

В 1872-м его не позволили даже начать.

Но это дело и позднее имело продолжение: в 1911 году от него уклонились.

Это случилось, когда сенатор Буасси д’Англа от имени потомков Наундорфа обратился во французский сенат: на этот раз потомки, не желая затрагивать вопрос о притязаниях на трон, довольствовались тем, что просили признать их гражданами Франции.

На заседании 21 марта 1911 года в сенате было объявлено, что сей орган не является компетентным в этом деле.

А ведь прошение было подготовлено очень основательно: 260 страниц, настоящий книжный том!

Итак, правомерность или неправомерность притязаний Наундорфа окончательным судебным решением не подтверждена до сих пор!

Одним-единственным результатом можно все же отчитаться. Поскольку в те самые времена в Дельфте в книге регистрации смертей Наундорфа записали как Бурбона Карла Людовика, для его потомков свидетельства о рождении выписывали тоже на имя Бурбон. То есть французские власти вынуждены были признать, что они по праву носят имя Бурбон.

И так будет до тех самых пор, пока какому-нибудь из графов Шамбор или другому настоящему Бурбону не придет на ум начать с ними тяжбу из-за неправомочного использования родового имени. Что маловероятно, потому что весь этот чудовищный процесс можно начинать сначала.

В заключение надо было бы найти ответ еще на один вопрос.

Если принять за действительное, что маленькому королю устроили побег из Тампля, а Наундорфа считать обманщиком, то все же остается без ответа вопрос: что же случилось с бежавшим Людовиком XVII?

Но и здесь мы можем только блуждать среди предположений и догадок.

Возможно, — говорят одни, — что поскольку побег был устроен с согласия членов Конвента, то они потом сами испугались последствий и убрали ребенка.

Возможно, говорят другие, что он стал жертвой подозрительности графа Прованского, позднее Людовика XVIII, который желал бы освободиться от опасного для его собственных притязаний мальчика.

Наиболее правдоподобным, однако, кажется то, что и без того слабый здоровьем ребенок после побега и в самом деле умер. И тогда те, кто был причастен к побегу, сочли за благо не ворошить более этого дела и оставить весь свет в убеждении, что Людовик усоп в Тампле.

И все же. Неужели ключ от тайны хранится на дельфтском кладбище под гордой надгробной надписью?

После шегешварского сражения [5] Шегешварская битва произошла 31 июля 1849 г.; это одно из самых кровавых сражений в национально-освободительной борьбе венгерского народа во главе с Л. Кошутом. Венгерские части пытались остановить продвижение русских войск в Трансильвании. Участие России в боевых действиях определялось условиями Священного Союза России и Австрии. Движение Кошута было разгромлено, австрийские власти жестоко преследовали его участников. — Прим. перев. самые невероятные вести будоражили страну. Что случилось с Петефи? То ли его угнали в Сибирь как пленного? То ли он жив и где-то скрывается? Ходили слухи, что он был тяжело ранен на поле битвы, но был еще жив, когда подбирали и хоронили убитых. Шегешварский почтмейстер-саксонец будто бы потом хвастался, что он-де сваливал в могилу офицеров-венгров, в которых еще теплилась жизнь. Среди них был и Шандор Петефи. Уже в могиле он, сложив умоляюще руки, просил о пощаде, да больно старательный саксонец будто бы забросал его землей. Весть подхватили и заграничные газеты, французская «Debatte» тоже. Здесь, дома, новость была воспринята как сенсация, ее переживали и обсуждали.

Однако гораздо больше верилось в другую весть: поэт остался жив и скрывается. Этим воспользовались мошенники. Людей легко заставить поверить, во что они сами хотели бы верить. С этой точки зрения особенным был случай с лже-Петефи, о котором позднее выяснилось, что он простой ткач по имени Шарлаи. Уже в 1850 году он обил все пороги в комитате Дьера, рассказывая сказки про то, что он и есть Шандор Петефи. Ему удалось обвести вокруг пальца даже графиню Жиграи Ласлоне. Она предоставила ему убежище, щедро содержала, а когда ему пришла охота уехать, предложила свой экипаж. В пути, однако, беглец сбежал и отправился морочить голову местным реформатским пасторам. Когда кругом пошли слухи, что он все же не настоящий Петефи, он бросил на время свои попытки и залег на дно в своей родной деревне.

Я сказал: на время. Целых семь лет он не подавал о себе вестей, но в 1857 году объявился снова, да еще в Лондоне. И стал забрасывать удочку среди тамошних венгров-эмигрантов. Попалась на нее вдова Бенкене с дочерью Гал Шандорне. Именно в связи с действиями Шарлаи в Лондоне я и назвал его случай особенным. Эти две дамы-энтузиастки пригласили на первое мая ученого попа Яцинта Ронаи, будущего учителя наследника престола Рудольфа. Дамы знали, что он был знаком с Петефи, и хотели доставить им обоим радость встречи. Ронаи об этой встрече пишет следующее:

«Вот появился означенный муж: коренаст, румян, яркий блондин [6] По описанию Ронаи — полная противоположность внешности поэта. — Прим. перев. , молодой человек лет этак 25, любых занятий, только не поэт, и еще меньше Петефи». К тому же и речь его мужицкая выдавала в нем абсолютно необразованного человека, одно сплошное хвастовство. Ронаи так завершил его образ: «Полагаю, он либо беглый кучер, либо пастух, обокравший барина, либо едва скинувший тяжкие оковы жулик-конокрад».

Как попал этот неотесанный мужлан в Лондон? Позднее и это выяснилось, благодаря тому же Яцинту Ронаи, которому рассказал об этом один обманутый прохвостом венгерский помещик. Ему Шарлаи представился как вернувшийся из австрийской тюрьмы герой национально-освободительной борьбы по имени Эстерхази. Доверчивый венгр принял в свой дом оборванного, голодного человека, приодел его, несколько месяцев скрывал у себя. Непонятным образом превратившийся из простого ткача в дворянина Эстерхази так втерся в доверие к хозяевам дома, что они не выбросили его вон, когда он попросил руки их дочери, барышни. Даже приняли делающее честь предложение, вот только очевидное безденежье просителя пока что составляло препятствие. Безденежье это временное, — уверял предполагаемый зять, — потому что его ждет громадное наследство, оставленное матерью в Англии, только туда надо поехать и тотчас можно получить. Для этого, однако, опять же нужны деньги. Сколько? Мошенник, не моргнув глазом, отвечал: десять тысяч форинтов. Хозяин дома наскреб эту кучу денег, передал их новоявленному «отпрыску» дома Эстерхази, и тот в самом деле выполнил первую часть своего обещания: уехал в Лондон. Там он зажил весело, пока были деньги.