Жозеф Перес - Изабелла Католичка. Образец для христианского мира?

Эрланже признает, что инквизиция и изгнание евреев вызывают ужас и отвращение, но он всеми силами пытается уменьшить ответственность королевы и ее склонность к абсолютизму:

«Возможно, следует спросить себя об истинной натуре королевы, в первую очередь ответственной за такое зверство, совершенное во славу Господа. Разумеется, нужно попытаться понять, что волновало общество в те времена и в каком подневольном состоянии оно находилось. Нужно также вспомнить, какой жестокой цензуре подвергались хронисты, как это можно увидеть на примере Бельтранехи. Учитывая эту атмосферу, нельзя не признать, что современники восхищались добродетелями ума и сердца Изабеллы. Они восхваляли ее доброту (да-да!), великодушие, верность дружбе, стойкость, отвагу и ум, не отрицая при этом, что она была тираном и односторонним человеком, ревностно относящимся к своей власти — до такой степени, что в ней можно увидеть прототип абсолютной монархии» (р. 144).

Изабелле можно найти оправдание; у Фердинанда его нет:

«Королевская власть и религиозный фанатизм были движущей силой поведения Изабеллы. Этот цельный характер, который приносил ей множество побед и порой приводил к необдуманным поступкам, сильнейшим образом отличался от характера ее мужа, изворотливого, уступчивого, лицемерного и жестокого, когда это требовалось» (р. 175).

Несмотря на то что Эрланже восхищается Изабеллой, он тем не менее со всей строгостью осуждает некоторые стороны ее политики — даже в том случае, если он находит для нее смягчающие обстоятельства. Совершенно иной оказывается точка зрения Жана Дюмона, который безоговорочно принимает действия королевы. Это отношение проявляется уже в названии его произведения: «Несравненная Изабелла Католичка» [135] Paris, Criterion, 1992. . Действительно, перед нами апология и горячая защитительная речь, написанная ради определенной цели: беатификации Изабеллы. Во введении автор сожалеет о том, что Ватикан, уступив напору еврейских организаций и газет, решил прервать текущий процесс беатификации; в заключении он вернется к этой теме [136] Книгу Тарсисио Асконы «Isabel la Catolica», в целом воспринятую критиками как точное научное произведение, осудили «либеральные» и «соборные» умы, что, по мнению автора, не украшает данное издание. . Поскольку инквизиция и изгнание иудеев стали аргументами, чаще всего выдвигаемыми против Изабеллы, Жан Дюмон старается оправдать эти две меры. Основная его идея заключается в том, что Изабелла помогла Испании избежать «кровавой бани»:

«Столь жестокая инквизиция Изабеллы в конечном счете обошлась меньшими жертвами — гораздо больше их могло бы быть в дальнейшем развитии бойни, которой она положила конец. Столь же жестокими, если вспомнить недавнее прошлое, были судебные процессы, развернувшиеся во времена Освобождения в 1944 году: спешные и односторонние решения трибуналов привели к большому количеству жертв, но их могло быть гораздо больше, если бы трибуналы были заменены расстрелами без суда» (р. 90).

От подобных посылок автор переходит к идиллическому описанию инквизиции. Кампания евангелизации в Севилье (1478-1480) предварила учреждение инквизиции? Да это настоящая «весна милосердия» (р. 90). Инквизиторы были крайне предупредительны к своим жертвам: они не сажали их в тюрьмы планомерно; когда же они полагали, что без этого не обойтись, они предоставляли обвиняемым удобства, непривычные многим из них! Жан Дюмон считает в порядке вещей то, что католические короли решили изгнать иудеев; в конце концов, вопреки тому, что утверждают университетские историки, «евреи были чужеземцами»; многие из них осели в Испании, когда их изгнали из Англии, во Франции и даже в России (?) [137] Критика в адрес книги Беатрисы Леруа «Une famille sepha-rade a travers les siecles, les Menir», Paris, Ed. du Centre national de la recherche scientifique, 1985. Ж. Дюмон высказывает подобное суждение о морисках, которых он обвиняет в том, что они не являются испанцами. ... В конце XV века Испании угрожала серьезная опасность: еврейство. Чтобы предотвратить угрозу, Изабелла приняла необходимые меры. Таким образом, Жан Дюмон принимает точку зрения католиков-традиционалистов, склонных рассматривать католических королей — и тех правителей, которые на них ссылаются [138] «Человек Изабеллы», а именно Франко (еврей по происхождению), спас тысячи евреев во время Второй мировой войны; «он дал испанское гражданство потомкам евреев, изгнанных из Испании [...]. Полагают, что таким образом он спас 40 000 человек» (р. 129-130). , — как образец того, как следует поступать всем, кто хочет сохранить верность «настоящей Испании». Той Испании, которая для них, как в недавнем времени и для Менендеса Пелайо, является католической страной, непримиримо относящейся к любым отклонениям от догмы.

Восторженная апология Жана Дюмона полностью выдержана в той традиции, которую мы уже отмечали во французской историографии: об Изабелле за крайне редкими исключениями отзываются с симпатией и благожелательно, тогда как портрет Фердинанда обрисован в соответствии с идеей, которую вложил в него Макиавелли: умный, лицемерный и скрытный политик, прибегавший к мошенничеству. Превосходила ли его Изабелла в моральном плане? Это спорный вопрос. И если ответить на него утвердительно, то будет ли это достаточным критерием для того, чтобы делать из Изабеллы святую?

О намерении беатифицировать Изабеллу заговорили в 1957 году. Вопрос этот поднял архиепископ Вальядолидский, что логично, поскольку королева умерла именно в его епархии, в Медина-дель-Кампо. Каноник подготовил то, что называют «исторической позицией» (Positio), — иными словами, он собрал воедино все положительные качества кандидата. Далее была создана комиссия, включавшая в себя ряд испанских историков, которые подготовили массу документов — объем внушительный, более ста тысяч источников, вместившихся в четырнадцать печатных томов! 3 июля 1970 года Конгрегация по канонизации святых дала свое согласие на то, чтобы начать епархиальный процесс. 18 ноября 1972 года материалы были переданы в Римскую курию. На этой стадии ничто в документах Изабеллы не казалось противоречащим вере или нравственности. Тогда перешли к следующему этапу: к изучению представленного материала о добродетелях кандидата. Инициатор дела сослался на два по меньшей мере чудесных исцеления, которые он приписал заступничеству королевы: исцеление одного американца, страдавшего от рака поджелудочной железы, и одного испанского священника, пораженного кровоизлиянием в мозг. Рим, однако, предложил внести дополнения по трем пунктам, которые могли оказаться проблематичными: