Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

Русские у Кедрина выступают не как составная часть общего войска, какой являлась шеститысячная дружина русских в византийской армии, а самостоятельной союзной вооруженной силой, чего не могло бы быть, если отстаивать подобную точку зрения. Кедрин до известной степени освещает самый темный период княжения Мстислава — с 988 по 1022 г. Поход Сфенга следует приурочить именно к Мстиславу. Трудно сказать, выступает ли под именем Сфенга сам Мстислав, и византийский источник, исковеркав имя, называет его к тому же братом Владимира, или же это был какой-либо дружинник Мстислава, случайно попавший услугами Кедрина в «род Рюриковичей». Во всяком случае, инициатором этого похода был не Киев, а Тмутаракань, не Владимир, скончавшийся в 1015 г. и не Ярослав, а Мстислав. Мстислав вообще выступает в летописи в несколько ином освещении, нежели другие князья. В период борьбы за Киев Мстислав не принимает в ней никакого участия, ему ближе ясы, касоги, хазары, обезы, нежели северяне, князем которых он становится впоследствии. Летопись как-то особенно колоритно рисует его фигуру, выделяя его среди других князей. [595]Мстислав ближе всего подходит к Святославу, князю-воину. Мстислав как-то выпадает из генеалогического древа Рюриковичей даже у такого верного хранителя политической концепции единого княжеского рода, как составитель начальной летописи. Все это вместе взятое заставляет критически подойти к тому месту летописи, где Мстислав выступает как сын Владимира. Не предрешая разрешения проблемы, все же необходимо поставить вопрос — не был ли Мстислав самостоятельным, местным князем Тмутаракани, быть может и из числа тех русских дружинников, которые воевали в Тмутаракани во времена Хальгу-Олега и отняли ее у хазар позднее, при Святославе?

Летопись молчит о княжении Мстислава в Тмутаракани до 1022 г. Под этим годом «Повесть временных лет» упоминает о походе Мстислава на касогов и знаменитом единоборстве его с касожским князем Редедей, закончившемся победой Мстислава. Победитель берет себе «именье», жену и детей Редеди, покоряет касогов и накладывает на них дань, а в ознаменование своей победы закладывает в Тмутаракани церковь богородицы. [596]Этот рассказ подтверждается и другими источниками. В «Слове о полку Игореве» Боян поет песнь «Храброму Мстиславу, иже зареза Редедю пред пълки касожьскими». [597]Черкесские предания также сохранили воспоминания о борьбе с тмутараканским князем. В 1843 г. черкес (а летописные касоги и есть черкесы, адыге, которые и ныне называют себя «касох»’ами) Шора-Бекмурзин-Ногмов собрал эти предания. В них говорится о том, как «князь Идар, собрав кахов и хагеанов и воинов других, адыхейских племен, пошел на Тамтаракай». Среди воинов Идара был великан Редедя (Ридаде). Далее летописный рассказ и предание почти полностью совпадают: князь тамтаракайский борется с Редедей в продолжение нескольких часов, и наконец, поражает его ножом. Адыхейцы-касоги отступают. Через несколько лет они мстят Тамтаракаю. Собрав рать и пригласив для помощи асов-ясов, они завоевывают Тамтаракайское княжество. [598]

Способствовало захвату Тмутаракани касогами и ясами и то, что через год после столкновения с Редедей в 1023 г. Мстислав, набрав из касогов и хазар дружину, направляется в поход на Ярослава. [599]Уход основной массы дружины безусловно ослабил Тмутаракань и дал возможность касогам в союзе с ясами захватить ее, но долго удержать в своей власти Тмутаракань им не удалось. По мнению Козловского, упоминание в Никоновской летописи под 1029 г, о походе Ярослава на ясов — и есть свидетельство о прекращении владычества касогов и ясов в Тмутаракани и возвращении ее в число владений русских князей. [600]В «Повести временных лет по Лаврентьевскому списку» говорится под 1029 г. о том, что «мирно бысть», [601]но Никоновская летопись указывает: «Ярослав ходи на ясы и взят их. Сие же лето мирно по всей земле Русстей отвсюду». [602]Козловский считает возможным говорить о совместном походе Мстислава и Ярослава на ясов и касогов. Вряд ли, если бы этот грандиозный поход двух князей имел место в действительности, летопись его не отразила бы. Рисует же она «мир», и только позднейшая Никоновская летопись, и то как-то механически, пристегивает к основной своей мысли о характеристике 1029 г., как «мирного», упоминание о столкновении Ярослава с ясами. Не отрицаем известия Ногмова о походе касогов и ясов на Тамтаракай и о кратковременном захвате его. Но с ясами и касогами, по-видимому, справилась главным образом местная же тмутараканская вооруженная сила, и из приднепровских княжеств пришлось, очевидно, бросить лишь некоторые подкрепления. Странно только одно: о Ярославовой дружине, воевавшей с ясами, говорится, тогда как о походе на ясов Мстислава, который, казалось бы, более Ярослава был заинтересован в восстановлении и укреплении своей власти в Тмутаракани, в летописи не упоминается. По-видимому, мы просто сталкиваемся с дефектностью данного источника и обычным отсутствием параллельных указаний в других документах.

В 1023 г. Мстислав покинул Тмутаракань и с дружиной из касогов и хазар двинулся к Киеву. Что заставило его уйти из Тмутаракани? Не стремление к переселению, как думает В. А. Пархоменко, [603]а попытка захватить тот центр, ту область, колонией которой была Тмутаракань, источник тех ценностей, которыми торговали в Тмутаракани киевляне, черниговцы, любчане и т. д. А овладеть другим, может быть и гораздо более богатым районом, который скупал у Руси в Тмутаракани меха, челядь и т. д., а сам привозил предметы восточной роскоши, тмутараканской дружине, как это показали походы русов IX–X вв., было не под силу. В то время Ярослав был в Новгороде, и Мстиславу удалось в 1024 г. беспрепятственно достигнуть Киева. Киевляне не приняли его. Нечего было и думать, что киевляне посадят к себе на стол князя, мало кому известного выходца из далекой Тмутаракани, окруженного чужой для них, пришлой дружиной. Мстислав садится в Чернигове. Прошел ли он Доном, Сеймом и Десной и, таким образом, один раз уже побывал у стен Чернигова, или уже после его захвата пытался все же овладеть Киевом, а когда это не удалось, вернулся в Чернигов, где и обосновался; поднялся ли вверх по Днепру и попытался сперва сесть в Киеве, а затем уже перешел на Десну и сделал Чернигов своей резиденцией — сказать трудно. Памятуя степные сухопутные пути, водные артерии степных рек, соединяющих Северскую землю с Тмутараканью, походы через степи к Тмутаракани Игоря Святославича, клады восточных монет, остатки судов на ныне почти пересохших речках пристепной полосы, тянущихся с Северской земли к Дону, можно считать правдоподобным не только второй, но и первый вариант.