Владимир Мавродин - Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)

С 1054 г. в Чернигове княжит Святослав Ярославич. Святослав, Изяслав и Всеволод, князья трех богатейших и сильнейших уделов юга древней Руси — Чернигова, Киева и Переяславля, — фактически сосредоточивали в своих руках силу, которая позволила им вмешиваться в дела и других княжеств. Первым проявлением их совместной деятельности было установление так называемой «Русской Правды» Ярославичей, совершенное при ближайшем участии ряда княжих «мужей» и крупного боярства. «Русская Правда» Ярославичей рисует нам консолидировавшееся феодальное общество с феодальным землевладением князей и бояр, самое феодальную вотчину и зависимое население (смердов, холопов, рядовичей и т. д.), укрепившуюся частную собственность на землю и скот, развивающуюся торговлю и т. п.; говоря короче, она представляет собой памятник периода феодализма.

«Русская Правда» Ярославичей рисует тот общественный порядок, который сложился ко временам их княжения, и отражает действительные социальные отношения Киевского, Черниговского и Переяславльского княжеств.

Начало княжения Святослава ознаменовывается прежде всего стремлением черниговского князя укрепить свое положение в Тмутаракани. Несмотря на Посемский клин, вбитый между западными и восточными владениями Святослава, интересы восточной торговли и стремление к расширению своих владений с целью увеличения числа данников и различных сборов (вир, продаж, мыта и т. д.), к увеличению территории, могущей служить базой развития феодального землевладения, заставляют Святослава бороться за закрепление Тмутаракани за Черниговом. Тмутаракань для Чернигова не только порт, но и богатейшая феодальная колония. Богатство этой колонии было связано со специфическим положением самой Тмутаракани как одного из центров торговли Запада с Востоком, в частности Восточной Европы с Кавказом, Закавказьем, Средней и Малой Азией, и Византии — с Приазовьем, Причерноморьем, Подоньем и Поволжьем, с Булгарами, Хорезмом и т. д. Доходы от торговли и от различных сборов, поступавшие в пользу князя и феодалов-дружинников, обложение данью соседних народов — касогов, ясов, обезов, — служба воинов этих племен в княжей дружине, военный грабеж богатых южных и западных берегов Каспийского моря — все это привлекало к себе наиболее энергичных и деятельных князей. Тмутаракань была теснее всего связана с Черниговом, но это нисколько не мешало и другим князьям пытаться обосновываться на далекой окраине Русской земли и изгонять оттуда черниговских князей. Нельзя думать, что Тмутаракань выступает как какая-то своеобразная Сечь, населенная лишь отважными воинами-дружинниками, только и ждущими подстать себе храброго, удалого князя, которую князья-«изгои» рассматривают как некое пристанище. [681]Тмутаракань не беспризорная область, достающаяся тому, кто посильней и похрабрей, и тмутараканская дружина не лихие «сечевики», а прежде всего феодальные дружинники, как и сама Тмутаракань являлась собственностью чернигово-северской княжей дружины. За это говорит и то, что феодальное княжеское право закрепляет ее именно за черниговскими князьями (возьмем хотя бы Святослава, Глеба, Олега и других), и то, что в большинстве случаев в ней правят черниговские князья, и, наконец, — безусловная близость, тесная экономическая и политическая связь Тмутаракани с Чернигово-Северской землей. Начиная со времен Мстислава, взаимное политическое тяготение Северской земли и Тмутаракани создало единение этих двух земель. Конечно, Тмутаракань, по стечению обстоятельств ставшая родоначальницей первого самостоятельного Северского княжения, во времена Мстислава не могла стать центром Северской земли и превращается в колонию этой последней. [682]Иначе быть не могло, так как Тмутаракань была окружена враждебными ей государствами. Вместе с этим, конечно, следует отметить, что отрицать действительно имевшую место специфику Тмутаракани нельзя. Тмутаракань, по условиям своего существования, стиснутая между греческими владениями, торко-половецкой степью и многочисленными племенами Кавказа, не могла не носить сугубо военного характера. Походы, войны, обложение туземного населения данью, охрана караванов и купцов, схватки и на море и на суше — такова обыденная жизнь дружинника и князя. Все это было буквально буднями Тмутаракани, и поэтому напряжение, требовавшееся от постоянно бывшей на чеку многоплеменной русско-хазаро-касого-ясской дружины, было под силу только известной части опытных воинов, и только предприимчивые князья своими делами и всякого рода обещаниями могли добиться успехов и славы. Тмутаракань привлекает князей-изгнанников и как область, удаленная от главнейших центров Приднепровской Руси, где не могла достать их рука других князей. Эти другие князья прекрасно знали, чего им можно ждать от обиженных князей-«изгоев», и поэтому старались как можно скорей прибегнуть к обычному методу и «всадить в поруб» потерявшего свое «право» на княжение или само княжество князя-«изгоя». Здесь, вдали от соперников, можно было отсидеться, дождаться лучших времен, набраться сил, навербовать многочисленную рать, привлечь кочевавших севернее половцев, а тогда возвращение и победа над врагами были бы обеспечены. Вот что тянуло князей-«изгоев» в Тмутаракань, и на примере Олега Святославича, как это мы увидим дальше, все указанные положения полностью подтверждаются.

Святослав сажает в Тмутаракани своего сына Глеба. После Мстислава Глеб не был первым князем тмутараканским. По-видимому, она либо управлялась своими местными князьями, как это было в XII–XIII вв., либо там сидели сначала наместники Мстислава, а затем Ярослава. Во всяком случае связей с Черниговом Тмутаракань не прерывала. Это сказалось и в том, что Глеба летопись просто застает в Тмутаракани, а не говорит о его вокняжении там, так как, по-видимому, отправление сына черниговского князя княжить в Тмутаракань не представляло собой ничего особенно выдающегося и выпадало из поля зрения летописца. В 1059 г. (по Шахматову в 1061 г.) прибыл на «остров Тмутараканий» инок Печерского монастыря Никон и на «чистом поле», близ самого «города» построил церковь богородицы и основал монастырь. [683]Христианство на Тамани было, конечно, не новым явлением, аланская и русская епархии, по уставу Льва Философа, существовали еще в IX в., что дает возможность говорить, во-первых, о наличии русов на Тамани еще в те времена, а во-вторых, о древности христианства. [684]Появление монастыря свидетельствует о прочности владычества приднепровских феодалов в Тмутаракани и о том, что Тмутаракань имела, несомненно, коренное славянское население, которое и могло дать чернецов в монастырь. Славянское население было смешано с хазарами (большое количество которых после разгрома Святославом Итиля скопилось в Тмутаракани, некогда тоже входившей в состав Хазарского каганата, и подчинилось русским князьям, о чем и писал Никон, упоминая, что «владеють Козары Русьстии князи и до дьнешьняго дне»), греками, ясами, обезами и касогами. Монастырь, как опора власти князя, по-видимому, не обошелся без княжеских пожалований и стал землевладельцем. Таким образом, начало княжения Глеба Святославича в Тмутаракани ознаменовывается укреплением положения князя, дружины и духовенства и установлением большей зависимости Тмутаракани от Приднепровья, причем в отдельные моменты первенство переходит от Чернигова к Киеву. Необходимо попутно остановиться на том, что «Патерик Печерский» говорит о заложении церкви богородицы и монастыря в Тмутаракани в 1059 (1061) г., а «Повесть временных лет» говорит о закладке церкви богородицы в связи со знаменательным эпизодом борьбы Мстислава с Редедей. По «Повести временных лет» церковь богородицы построена Мстиславом в 1022 г. «яже стоить и до сего дне Тмутаракани». [685]Стоявшая еще в дни летописца церковь богородицы в Тмутаракани, по-видимому, все же не была целиком делом рук Мстислава, так как сам рассказ об обете Мстислава слишком легендарен, чтобы принимать его на веру. Возможно предположить, что Никон достроил также начатую Мстиславом церковь и, таким образом, в Тмутаракани, как считает Голубинский, было две каменные церкви богородицы.