Майкл Фрай - Эдинбург. История города

Гибридное название самого Эдинбурга представляет собой сплав англо-саксонского и кельтского. Корень «эйдин» в значении «склон холма» широко представлен в главном бриттском источнике, поэме «Гододдин», созданной в конце VI века, когда англов на этой территории не было и в помине. Тот же корень встречается в топонимах «Эдинбейн», «Эдингигт» и других несомненно кельтских названиях по всей Шотландии. Теперь же к ней прибавился англо-саксонский корень «бург», который (подобно слову «дин» в названии Дин Эйдин) означает «крепость». Теория о том, что Эдинбург был назван в честь Эдвина Нортумбрийского (уже умершего на момент захвата города и бывшего врагом того, кто его захватил), очевидно ложна. [23] Nicolaisen. Scottish Placenames , 68.

Развитие приграничных сообществ требовало от их обитателей много сил и энергии. То из них, о котором мы сейчас говорим, стало частью Нортумбрии, сильнейшего германского королевства Британии, постоянно расширявшего свою территорию по всем направлениям. На юге оно победило другого английского соперника, королевство Мерсию, пожертвовав, правда, жизнью Освальда, покорителя Эдинбурга, погибшего в битве в 642 году. Поскольку он был христианином, а мерсианцы — язычниками, Освальда стали считать мучеником, и таким образом благочестивый вояка сделался святым. Торжествующие враги расчленили труп Освальда, но его фрагменты были спасены и на протяжении многих веков почитались как священные реликвии. При его брате и преемнике Осви (также воспитанном на Айоне) Нортумбрия выступила и против кельтов. На западе Осви путем заключения брака примерно в 645 году сумел присоединить к Нортумбрии королевство Регед. Таким образом, его власть распространилась на залив Солуэй на противоположной стороне Шотландии. Он двинулся еще дальше, в Галлоуэй. К 720 году епископ англов занимал престол в Уайтхорне; нортумбрийское название hwit aern, «белый дом» является просто калькой названия Кандида-Каза. [24] Nicolaisen. Scottish Placenames , 69.

Завоевать северные земли оказалось труднее. Залив Форт представлял собой логичную границу, которую к тому же было удобно оборонять, однако сын Осви, Эгфрит, был слишком горяч, чтобы удовлетвориться этим. Он попытался распространить свое влияние на пиктов, живших на противоположном берегу. Его завоевательная политика была Далеко не примитивна, не ограничиваясь одними военными действиями, она затрагивала и религиозные или культурные аспекты. Около 680 года он основал на южном берегу залива, в Аберкорне, епархию и монастырь, поставив во главе него некоего Трумвина, так называемого епископа пиктов. Однако пикты не прислушались к его проповедям. Тогда в 685 году Эгфрит выступил в поход, чтобы подчинить их силой, только с тем, чтобы потерпеть сокрушительное поражение в битве при Нехтансмире (Даннихен в Энгусе). Здесь Бруде, король пиктов, остановил наступление Эгфрита и убил его. Трумвин и монахи бежали из Аберкорна, хотя на этом месте, похоже, сохранилась какая-то религиозная организация.

Правители Нортумбрии переоценили собственные силы и пришли к упадку. Краткая передышка наступила во время мирного правления преемника Эгфрита, Альдфрита. Однако смерть последнего в 704 году ознаменовала начало борьбы за власть, постоянной нестабильности и общего хаоса, продолжавшихся несколько десятилетий. Как будто всего этого было недостаточно, в 793 году Линдисфарн был разграблен викингами; это был первый из многих прискорбных набегов, начало конца Нортумбрии. В 867 году это королевство было поглощено Дэйнлоу, после разорения его братьями Хальвданом Рагнарссоном и Иваром Бескостным. [25] D. Rollason. Northumbria 500—1100 (Cambridge, 2003), passim.

И все же влияние Нортумбрии значительно пережило саму Нортумбрию. Ее яркая самобытная культура в конечном счете затмила сплотившую ее тогда военную мощь. И то и другое представляло собой плоды свойственного нортумбрийцам умения достойно встречать трудности, с которыми они столкнулись в чуждой окружающей среде. Близкая связь с кельтами, а на деле — власть над ними, сделала Нортумбрию наименее германским среди всех англо-саксонских королевств.

Прежде всего, религия кельтов была и религией Нортумбрии. После принятия его народом христианства король Освальд обратился к духовным источникам Айоны, монастыря, расположенного у далекого западного побережья Шотландии, основанного веком раньше ирландским святым Колумбой. Ответившие на его зов священнослужители принесли с собой собственный род богословия. Надолго изолированное от остального мира, кельтское христианство приобрело характер, отличный от характера остального западного христианства, управляемого Римом.

Между ними существовали некоторые незначительные различия (как высчитывать дату Пасхи, как выстригать тонзуру), которым впоследствии придали излишне большое значение. Различие более существенное состояло в менее иерархичной натуре кельтской церкви. Она весьма высоко ставила аскезу, и все же ее религиозные сообщества не были закрытыми структурами. Братья одного из монашеских орденов, калди (Céli Dé, слуги Господа), сочетали служение Господу с проповедованием в среде мирян, чем в других местах занимались обычные священники, обслуживающие приходские храмы; поскольку калди было разрешено жениться, они, несомненно, могли давать прихожанам более полезные советы, нежели священники, придерживающиеся целибата. Для тех верующих, которые не желали становиться монахами, кельтская церковь равно одобряла путь отшельника, посвящающего жизнь раздумьям в одиночестве. Все это было отнюдь не похоже на растущее увлечение Рима властью и иерархией. Кельтская церковь решительно отвергала мирское, требуя от своих монахов и отшельников все более суровой аскезы, однако при этом не мешала мирянам предаваться увлечению наукой и искусством.

В Нортумбрии все это обеспечило условия для формирования культуры более глубокой и многогранной, нежели в расположенных южнее королевствах саксов, даже в тех, которые тем временем обратил в христианство посланный Римом святой Августин. Искусство Нортумбрии было роскошным. До нас дошли металлические изделия, резьба по камню (особенно кресты) и богато украшенные рукописи. В искусстве Нортумбрии мотивы англов сочетаются с кельтскими и, возможно, еще какими-то другими. Искусство как кельтов, так и англов началось с традиций изысканной обработки металла, с изделий, украшенных фигурами животных или абстрактным орнаментом, которые служили украшениями для вождей. Что до пиктов, то их камнерезы создавали сложные, чтобы не сказать излишне замысловатые, монументальные образцы резьбы. В Аберкорне, приграничном религиозном центре, эти три ветви материальной культуры объединились. Сохранившаяся там до наших дней средневековая церковь (построенная в XII веке) хранит фрагменты высоких стоячих крестов, ранее украшавших эту местность. Насколько можно судить по этим, надо сказать, весьма фрагментарным остаткам, они сочетали различные стили, характерные для этого края, с тем, чтобы покрыть все доступные поверхности камня сложным орнаментом и изображениями — варварскими и фантастическими, но в то же время смешанными с христианскими мотивами. Короли или аббаты, покровительствовавшие мастерам, которые занимались этим кропотливым трудом, желали видеть в итоге произведения, исполненные с потрясающей виртуозностью, которая вселила бы благоговение в членов общества, неискушенного в прочих изобразительных искусствах. Наследие этих мастеров состоит не столько в специфических чертах стиля, сколько в принципиальном уходе от всего, что можно назвать классическим. С трудом поддающийся традиционной классификации, этот северный стиль, смешивающий изобразительное и орнаментальное, впоследствии станет отличительной чертой искусства позднего средневековья, в особенности готики. В Лотиане от всего этого богатства сохранились лишь жалкие осколки, но на другой, далекой границе Нортумбрии в неприкосновенности уцелел по крайней мере один его образец, крест из Ратуэлла.