Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Величественная и зрелищная высадка Ричарда в Акре стала последней каплей, склонившей чашу весов в пользу латинян. Сравнивая двух христианских монархов, мусульманский очевидец заметил: «[Английский король] имеет большой боевой опыт, бесстрашен в бою, но в их глазах он ниже, чем французский монарх, по королевскому статусу, хотя богаче и известнее, если говорить о боевом искусстве и смелости». Львиное Сердце прибыл на Ближний Восток с представителями английской и норманнской знати: Робертом IV, графом Лестером, Роджером де Тони, человеком, имевшим обширные владения по обе стороны канала. Его также сопровождала свита приближенных — рыцарей его дома, таких как Андре де Шовиньи. [274]

У Ричарда, прибывшего на Святую землю, было больше людей и денег и намного больше кораблей, чем у французского короля. Во главе авангардного отряда своего флота из двадцати пяти кораблей Ричард одержал победу над Саладином, даже не сойдя на берег. Следуя на юг из Тира в Акру, Ричард встретил в районе Сидона крупное мусульманское снабженческое судно. Оно вышло из занятого Айюбидами Бейрута, имея на борту семь эмиров, 700 элитных воинов, продовольствие, оружие и много сосудов с греческим огнем, а также 200 смертоносных змей, которых [мусульмане] намеревались выпустить среди христианской армии. Когда переменился ветер, Ричард сумел догнать судно и, не обращая внимания на попытку экипажа выдать себя за французов, атаковал. Столкнувшись с упорным сопротивлением, не имея возможности взять судно на абордаж и захватить его, Ричард решил протаранить его и потопить, чтобы ценный груз не достался врагу. Чтобы всецело использовать эту победу, один пленник был изувечен и отпущен, чтобы он сообщил о катастрофе в Акру.

Добравшись до Акры, Ричард разбил лагерь к северу от города. Филипп расположился на востоке. Львиное Сердце немедленно начал прикидывать, «как можно захватить город в самое короткое время, какие средства, уловки и какие осадные машины следует использовать». Но в самый разгар подготовки к военным действиям король был внезапно сражен болезнью. После великолепной морской победы и пышного прибытия король был вынужден целыми днями не выходить из своего шатра из-за напоминающего цингу заболевания, которое современники называли амальдия . У него стали шататься зубы, крошиться ногти и выпадать клочьями волосы. Должно быть, ему было нелегко перенести унижение — ведь болезнь можно посчитать знаком немилости Господа. А в лагере Саладина болезнь короля посчитали благословением свыше, потому что она помешала нападению франков на город. Но даже в столь плачевном состоянии король Ричард нашел в себе силы продвигать дело крестоносцев. [275]

Выказав ловкость, которая могла опровергнуть его репутацию грубого вояки, английский монарх установил дипломатические каналы для переговоров с Саладином. Полученный на Западе опыт научил Львиное Сердце, что в средневековом мире победа приходит к тому, кто может сочетать политику и военное дело. Он не почувствовал никаких угрызений совести, используя переговоры как оружие в борьбе с неверными, хотя какое-то время переговоры держались в тайне от остальных крестоносцев. Еще до наступления болезни Ричард начал искать личной встречи с Саладином. Был отправлен посол с предложением переговоров, однако султан ответил вежливым, но твердым отказом. «Короли не встречаются, соглашение не достигнуто, — очевидно, ответил он. — Плохо, когда им приходится драться после того, как они встречались, ели и пили вместе».

После этого Ричард вышел с предложением обменяться подарками и 1 июля освободил североафриканца, которого давно взяли в плен, как знак доброй воли. Несколько позже Саладин принял трех анжуйских послов, попросивших «фруктов и льда для своего короля». Ричарду нравилось требовать такие лакомства. Возможно, это была часть дипломатической игры, позволяющая ему оценить, как далеко можно передвинуть границу гостеприимства, или ему просто очень нравились восточные фрукты — персики и груши. Сам Саладин, чрезвычайно искусный в дипломатии, велел отвезти франков на рыночную площадь, где они могли получить незабываемые впечатления от изобилия магазинов, бань и запасов. Баха ад-Дин, являясь одним из приближенных Саладина, трезво заметил, что такие дипломатические посольства на самом деле были шпионскими миссиями, предназначенными для оценки морального духа мусульман. Не только Ричард хотел вступить в переговоры с мусульманами в Акре. Филипп-Август тоже имел беседу с командиром городского гарнизона, правда, тоже ничего не добился. Но сам факт, что два короля состязались в дипломатии, предполагает, что скрытое соперничество, которое так сильно задержало их прибытие на Святую землю, сохранилось. [276]

Первые признаки, которые можно было наблюдать после прибытия Ричарда в Акру, позволяли предположить, что единство цели одержало верх над разногласиями. Французский король явился лично, чтобы встретить Ричарда при высадке, и два монарха «выказывали друг другу уважение и почтение». Филипп даже сдержал свой гнев по поводу женитьбы Ричарда на Беренгарии, окончательно решившей судьбу его сестры. Однако очень скоро стали появляться трещины во внешнем налете дружелюбия. Ричард из кожи вон лез, желая доказать, что он богаче своего французского коллеги, и предложил четыре золотых безанта в месяц «любому рыцарю любой земли, который хочет служить». Филипп предлагал три. Причиной этих попыток могла быть просто надменность и желание показать свое превосходство, но тем не менее они оказали существенное практическое воздействие, значительно пополнив ряды армии Ричарда и, таким образом, обеспечив ему главенствующее положение среди крестоносцев. [277]

Щекотливый вопрос относительно политического будущего Иерусалимского королевства также поддерживал соперничество между Анжуйской династией и Капетингами. После катастрофического поражения и пленения в Хаттине в 1187 году права Ги де Лузиньяна на трон оказались под большим сомнением. Самым очевидным претендентом на престол стал Конрад Монферратский, доблестный защитник Тира, спаситель латинского Востока. После освобождения Ги из плена, когда Конрад отказался впустить его в Тир, спор перешел в открытую вражду. Кризис углубился в начале осени 1190 года, когда королева Сибилла (сестра Бодуэна IV) и ее две маленькие дочери умерли от болезни в лагере крестоносцев у стен Акры. Их смерть оказалась тяжелейшим ударом по политической безопасности Ги, ликвидировав его единственную кровную связь с иерусалимским троном. Поскольку законность прав Ги теперь была под вопросом, многие представители знати латинского королевства решили поддержать Конрада.