Томас Эсбридж - Крестовые походы. Войны Средневековья за Святую землю

Вскоре крестоносцы задумались о судьбе своего нового владения. Они прошли 2 тысячи миль (3200 км), чтобы потребовать Иерусалим для латинского христианства, и теперь всем было ясно, что городом надо управлять и его необходимо защищать. Священнослужители утверждали, что местом столь непревзойденной святости не должен править светский монарх. Это должно быть церковное государство, столицей которого станет Святой город. Но греческий патриарх Иерусалима недавно умер в ссылке на Кипре, и некому было отстаивать это дело. Раймунд Тулузский рвался стать латинским королем, но его популярность после Арки существенно упала, и 22 июля 1099 года власть взял в свои руки Годфруа Буйонский, главный творец победы христиан. В качестве жеста примирения с духовенством он принял титул «защитник Гроба Господня», подразумевавший, что он будет действовать только как защитник Иерусалима. [62]

После столь явного крушения надежд раздосадованный граф Раймунд сделал неудачную попытку взять под личный контроль башню Давида, после чего в порыве злости покинул Святой город. В его отсутствие новым патриархом Иерусалима стал Арнульф из Шока, ярый критик Святого копья. Идея назначения латинянина на этот священный пост ущемила права греческой церкви и стала свидетельством разрыва с политикой сотрудничества с Византией. Пока еще избрание Арнульфа оставалось неподтвержденным — его должен был одобрить Рим, но это не остановило его от насаждения позорной атмосферы религиозной нетерпимости. Несколько месяцев те же самые восточные христианские «братья», которых франки должны были защищать во время священной войны, подвергались гонениям: армяне, копты, якобиты и несториане были изгнаны из церкви Гроба Господня.

Новый порядок укрепил свои позиции созданием нового культа реликвии, призванного изгнать из памяти воспоминания о Святом копье. Около 5 августа была найдена часть Истинного креста. Эта реликвия, вероятно представлявшая собой потрепанное распятие — серебряное с золотом, якобы содержала щепку с того креста, на котором умер Иисус. Очевидно, она на протяжении многих поколений мусульманского правления хранилась местным христианским населением. Благодаря Арнульфу и его сторонникам эта реликвия, предположительно связанная с жизнью и смертью Христа, стала тотемом нового латинского Иерусалимского королевства, символом франкской победы и несокрушимости идеала крестоносного движения.

Ни новый патриарх, ни Годфруа Буйонский не имели возможности как следует насладиться своим новым статусом. В начале августа пришло сообщение о высадке аль-Афдаля в южнопалестинском порту Аскалон (Ашкелон) с армией из 20 тысяч свирепых африканцев. Очень скоро визирь должен был появиться под стенами Иерусалима и попробовать вернуть его исламу. После всех бед и страданий франки, раздробленные на мелкие группы и оставшиеся в прискорбном меньшинстве, оказались перед угрозой уничтожения. С ними могло погибнуть и их замечательное достижение.

Годфруа не стал ожидать начала осады. Вместо этого он решил поставить на карту все и нанести упреждающий удар по Фатимидам. 9 августа он вышел из Святого города. Его воины, как кающиеся солдаты Христа, шли босыми. Их сопровождал патриарх Арнульф с реликвией Истинного креста. За следующие несколько дней Годфруа сумел кое-как собрать трещащий по швам союз латинян. Раймунд Тулузский тоже принял участие в походе. В некогда великой франкской армии теперь осталось не более 1200 рыцарей и 9 тысяч пехотинцев. Эта армия и двинулась на юг к Аскалону 11 августа, но в конце дня латинянам удалось поймать египетских лазутчиков, которые выдали планы аль-Афдаля, а также сообщили сведения о численности его армии. Осознав, что численное преимущество противника составляет не менее двух к одному, крестоносцы решили уравнять шансы, воспользовавшись элементом неожиданности. На рассвете следующего дня они атаковали еще спящих солдат Фатимидов, разбивших лагерь возле Аскалона. Слишком уверенный в себе аль-Афдаль не позаботился выставить достаточное количество стражи, по сути дав франкам свободу действий. Когда латинские рыцари прорвались в самое сердце лагеря, захватили знамя аль-Афдаля и его собственность, враг обратился в беспорядочное бегство.

В испуге Фатимиды залезали на деревья и прятались в листве, откуда их сбивали наши лучники и копьеносцы. Позднее христиане без нужды обезглавили их своими мечами. Другие неверные бросались на землю, пресмыкаясь перед христианами, а наши люди разрубали их на части, как рубят скот, прежде чем нести его на мясной базар. [63]

В шоке аль-Афдаль бежал в Аскалон, откуда немедленно отплыл в Египет, предоставив крестоносцам добить его армию и получить богатую добычу, среди которой был собственный драгоценный меч визиря. Первый крестовый поход выдержал последнее испытание, но мелкая вражда, разделившая его лидеров, стоила очень дорого. Перепуганный и покинутый командирами гарнизон Аскалона был готов сдаться, но мусульмане заявили, что будут вести переговоры только с Раймундом Тулузским, единственным франком, о котором было известно, что он держит свое слово. Опасаясь, что провансальский граф может захватить в нем власть, Годфруа вмешался, и переговоры сорвались. В результате этой упущенной возможности Аскалон остался исламским. В последующие десятилетия возрождающийся флот Фатимидов смог защитить эту палестинскую крепость, и укрепляющееся Иерусалимское королевство постоянно подвергалось опасности египетской атаки.

После победы при Аскалоне большинство крестоносцев посчитали свою работу сделанной. Вопреки всем ожиданиям, они сумели пережить вооруженное паломничество на Святую землю, вернули Иерусалим христианству и отбросили могучую египетскую армию Фатимидов. Из десятков тысяч людей, принявших крест несколько лет назад, осталась лишь небольшая часть, и теперь большинство из них искали возможность вернуться домой на Запад. К концу лета они присоединились к Роберту Нормандскому и Роберту Фландрскому и сели на корабли, отплывающие из Сирии. С Годфруа осталось всего 300 рыцарей и около 2 тысяч пехотинцев, чтобы защищать Палестину. Танкред тоже остался, привлекаемый возможностью организовать свое независимое государство на Востоке.

Практически никто из крестоносцев не возвратился в Европу, сгибаясь под тяжестью сокровищ. Добыча, собранная в Иерусалиме и Аскалоне, ушла на дорожные расходы, и многие вернулись домой без средств, усталые и больные. Некоторые привезли с собой разнообразные священные «сокровища» — реликвии святых, кусочки Святого копья или Истинного креста, а также просто пальмовые ветви из Иерусалима, символ их паломничества. Петр Пустынник, к примеру, приехал во Францию с мощами Иоанна Крестителя и фрагментом Гроба Господня и со временем основал вблизи Льежа маленький августинский монастырь. Почти все прославились своими подвигами, и впоследствии крестоносцев стали называть Hierosolymitani (путешественники в Иерусалим).